Читаем Лунное дитя полностью

– Я даже не уверена, что это то самое место, – ответила она. – Его нужно снести. Как это вообще можно сдавать в аренду? Не говоря уже о том, кто мог его снимать. Морган могла в любое время вернуться домой. Почему она предпочла жить в нищете?

– Не знаю, – признался Эдвин. – Возможно, ты права и мы ошиблись. Если хочешь, можем проехать по дороге и еще раз проверить адреса. Может быть, кто-нибудь будет дома и скажет, где находится дом Хартли.

Они вышли на крыльцо и закрыли за собой дверь. Венди отряхнулась, не в силах избавиться от ощущения, что только что прошла через огромную паутину. Ну, во всяком случае, снаружи не было такого ужасного запаха.

Когда они садились в машину, к дому подъехал белый пикап. Они подождали, пока из машины вышел крупный мужчина в бейсболке. На нем были расстегнутая джинсовая рубашка, чуть светлее джинсов, и пара ковбойских сапог.

– Чем могу вам помочь, ребята? – крикнул он, подходя к ним.

– Вы – Крейг Хартли? – спросил Эдвин.

– Да. – Он прищурился. – А вы кто?

– Я Эдвин Дюран, а это моя жена Венди. Мы оставляли вам сообщения на автоответчике.

Крейг Хартли бросил на них тяжелый взгляд.

– Вы ищете свою дочь. Которая пропала несколько лет назад.

– Совершенно верно, – сказал Эдвин. – Если у вас есть минутка, мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

– Минутка есть, но не больше. – Его голос был недовольным. – Я занятой человек.

– Спасибо, – сказала Венди. – Не знаете, как звали женщину? Морган?

– Я не слышал ее имени. Всегда общался с Китом.

– Какая у них была машина? – спросил Эдвин. – Вы запомнили номер машины?

– Какая-то развалюха – и нет, я не запомнил номер. Хотя, думаю, стоило бы. – Он пожал плечами.

– Вы не знаете, куда они отправились после того, как уехали отсюда?

– Нет, и, честно говоря, мне плевать. Надеюсь, я больше никогда их не увижу.

Венди вытащила из сумочки две фотографии.

– Это наша дочь, Морган. Это она снимала у вас дом? – Она протянула ему фотографии, и он некоторое время рассматривал их, а потом покачал головой.

– Может быть, – сказал он, возвращая ей фотографии. – Я почти ее не видел. В основном общался с мужчиной.

– Каким он был?

– Классическим неудачником. Нариком.

– Думаете, он принимал наркотики?

Крейг раздраженно фыркнул.

– Послушайте, дамочка, я понимаю, вы скучаете по своей дочери, и все такое, но на вашем месте я бы молил Бога, чтобы эта парочка не имела к ней никакого отношения. Они были наркоманами – это мое мнение, ясно? Я нашел их в моей охотничьей хижине, и они умоляли позволить им остаться, поэтому я сдал ее за пятьдесят баксов в неделю. Можно сказать, это был акт милосердия. Они заплатили за две недели, а потом ни копейки не давали. Постоянно оправдывались. Я нормально к ним относился. В конце концов мне это надоело, и я был готов вышвырнуть их. А этот тип достал пистолет и попытался меня убить. Когда приехали копы, их уже и след простыл. И я обнаружил, что дом завален всяким дерьмом. Это все, что я знаю. Вот так, хочешь сделать доброе дело, и что получаешь взамен? Нож в спину. И так каждый раз. – Он сплюнул в грязь.

– Понимаю. – Венди убрала фотографии в кошелек.

– Сомневаюсь, – сказал Крейг. – А теперь, если вы приехали не для того, чтобы оплатить оставшуюся часть арендной платы или помочь мне разгрести этот свинарник, я прошу вас уйти.

– Подождите еще минутку. – Венди слышала мольбу в собственном голосе. – Может быть, вы знаете о них что-нибудь еще? Они работали? К ним приходили гости?

– Откуда мне знать? Они дали мне денег. Я позволил им остаться. Если бы можно было все вернуть, я бы выгнал их к чертовой матери. Вот как люди платят мне за доброту. Хватит с меня.

– Если вы наткнетесь на что-нибудь, что поможет их идентифицировать, на документы или что-то еще, не могли бы вы позвонить нам? Или сообщить в полицию?

– Конечно. – Он взмахнул рукой. – Почему бы и нет. А теперь прошу меня простить. – Он отошел от них, прошел по двору и вошел в дом.

– Спасибо, – сказала Венди ему вслед.

Они сели в машину и молча ехали, пока не вернулись на асфальт.

«Назад, в цивилизацию», – подумала Венди.

– Что ж, получается, мы зря потратили время, – сказал Эдвин. – Мы ничего толком не узнали.

– Да, ничего, – согласилась Венди.

Крейг Хартли утверждал, что его арендаторы были наркоманами. Если это Морган, она все еще жива. Но ей очень нужна помощь.

Венди почувствовала, как ее охватывает волна печали.

Как ужасно ощущать себя такой беспомощной.

Такого никому не пожелаешь.

Глава 19

Ники вышла из магазина в шесть часов.

На улице уже стемнело, но до дома было всего несколько кварталов. Тротуары были хорошо освещены, поэтому девушка чувствовала себя в безопасности.

Сегодня было холодно и ветрено, и Ники от души порадовалась новой теплой одежде. Над ее головой расстилалось безоблачное ночное небо, луна горела в синеве ярким маяком.

Девушка зарылась лицом в шарф, слегка наклонилась и быстро зашагала вперед. Перекинув рюкзак через плечо, она похлопала себя по карману, проверяя, лежит ли там перцовый баллончик.

Перейти на страницу:

Все книги серии Freedom. Романы о больших сердцах. Проза Карен МакКвесчин

Половинка сердца
Половинка сердца

Эта книга о разбитых сердцах. О покалеченных судьбах. О трагедиях и доброте. О страхе и непоколебимой вере. О жестокости и храбрости. Обо всем прекрасном и удручающем, что живет внутри каждого.«Мне девять, и я должен знать распорядок:быть тише воды ниже травы.съедать все на тарелке.Не создавать лишних проблем».Логан делает все, чтобы избежать ярости жестокого отца. Когда-то страшная авария перевернула жизнь их семьи, и теперь мальчик не говорит ни слова. Но в свои девять пережил многое.На этот раз Логан так сильно провинился, что боится возвращаться домой и сбегает. Он не знает, что его бабушка жива и отчаянно ищет внука, половинку своего сердца.Оставшись на улице, Логан пытается найти приют, меняя судьбы тех, кто встречается на пути. Сможет ли он выжить во взрослом мире без самого главного – без любви?

Карен МакКвесчин

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза
Последний
Последний

Молодая студентка Ривер Уиллоу приезжает на Рождество повидаться с семьей в родной город Лоренс, штат Канзас. По дороге к дому она оказывается свидетельницей аварии: незнакомого ей мужчину сбивает автомобиль, едва не задев при этом ее саму. Оправившись от испуга, девушка подоспевает к пострадавшему в надежде помочь ему дождаться скорой помощи. В суматохе Ривер не успевает понять, что произошло, однако после этой встрече на ее руке остается странный след: два прокола, напоминающие змеиный укус. В попытке разобраться в происходящем Ривер обращается к своему давнему школьному другу и постепенно понимает, что волею случая оказывается втянута в давнее противостояние, длящееся уже более сотни лет…

Алексей Кумелев , Алла Гореликова , Игорь Байкалов , Катя Дорохова , Эрика Стим

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Постапокалипсис / Социально-психологическая фантастика / Разное
Салюки
Салюки

Я не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь. Вопрос этот для меня мучителен. Никогда не сумею на него ответить, но постоянно ищу ответ. Возможно, то и другое одинаково реально, просто кто-то живет внутри чужих навязанных сюжетов, а кто-то выдумывает свои собственные. Повести "Салюки" и "Теория вероятности" написаны по материалам уголовных дел. Имена персонажей изменены. Их поступки реальны. Их чувства, переживания, подробности личной жизни я, конечно, придумала. Документально-приключенческая повесть "Точка невозврата" представляет собой путевые заметки. Когда я писала трилогию "Источник счастья", мне пришлось погрузиться в таинственный мир исторических фальсификаций. Попытка отличить мифы от реальности обернулась фантастическим путешествием во времени. Все приведенные в ней документы подлинные. Тут я ничего не придумала. Я просто изменила угол зрения на общеизвестные события и факты. В сборник также вошли рассказы, эссе и стихи разных лет. Все они обо мне, о моей жизни. Впрочем, за достоверность не ручаюсь, поскольку не знаю, где кончается придуманный сюжет и начинается жизнь.

Полина Дашкова

Современная русская и зарубежная проза