Лунное молоко

Юлька едва не застонала, с силой ударила кулачком по ближайшему стволу..

— Юля, только не нервничай… — начал было Монах, но она перебила.

— Как я могу не нервничать, если Марфы до сих пор нет? С ней точно что-то случилось! Я чувствую это! И не собираюсь бездействовать!

— Теоретически они с Ингой могли добраться до ключника, — признал, помолчав, Монах. — И теперь ждут, когда к нему придём и мы.

— Но как мы можем прийти, если не знаем дороги??

— Умница! Согласилась наконец. Тебе нельзя уходить в неизвестность. Здесь опасные места, Юля.

— Я всё равно пойду! Зачем я только отпустила Марфу… — запричитала Юлька, озираясь.

Каждая секунда казалась ей теперь нескончаемо длинной. Волнение за Марфу и собственная дурость давили тяжёлым грузом, не позволяли усидеть на месте — требовали хоть какого-то действия.

Теперь её мыслями завладело видение. Для чего его показали? И почему именно ей? То место тоже звалось Лопухи. Значит ли, что она побывала в прошлом деревни? И эта девочка — Уля — кто она? И что их связывает? Неужели — кровь? В роду у Юльки не было никого с таким именем. И бабушку, и прабабушку звали иначе. И всё же Юлька ощущала необъяснимую связь с девчонкой. Возможно потому, что им обеим посулили кару.

Послышался тихий треск, прошуршали палые листья…

Повернувшись на звук, Юлька заметила движение — будто кто-то шмыгнул за дальнее дерево, не желая выдавать себя. Она успела заметить краешек рабочего комбинезона и седые короткие волосы, перехваченные шнуром.

— Ирина Санна! Там! — Юлька кивнула в сторону, где скрылась шустрая бабка. — Это точно она! Я не могла обознаться!

— Молчи! — шепнул ей в волосы Монах. — Побудь здесь. Я схожу посмотрю.

Не дожидаясь её реакции, он медленно направился вперёд, ловко лавируя между крепких стволов. Шёл не скрываясь, но старался ступать осторожно, чтобы не создавать лишний шум. Юлька следила за Монахом не отрываясь, не зная, что лучше — послушаться и остаться, или побежать следом.

— Эй, — прошелестело позади, и она резко подскочила. Знакомый дядька, что подвозил её до Лопухов, улыбался сквозь мохнатую бородёнку, махал призывно кепкой, кивал.

— Вы! — бросилась к нему обрадованная Юлька. — Как хорошо, что мы встретились! Нам нужна помощь! Мы с Мишей заблудились!

Дядька молча продолжал улыбаться. И всё манил и манил Юльку к себе. И вот ведь странно — он стоял совсем близко, но Юлька никак не могла до него добежать!

— Юля! — позвал откуда-то Монах. — Юля! Где ты? Отзовись!

— Зачем он кричит? — пробормотала Юлька. — Сам же предупреждал, что нельзя.

— Юля! — голос Монаха постепенно отдалялся и звучал теперь едва слышно. — Юл-я-я-я! Ты где?

— Да здесь я! — Юлька, наконец, обернулась и не увидела ни сосны, под ветвями которой ещё недавно провела несколько счастливых минут, ни Монаха.

Над головой громко прострекотала сорока — заливистой издевательской трелью. Юлька даже увидела, как мелькнул в ветвях длинный хвост — чёрный-синий, с металлическим отливом.

Сорока прострекотала опять, сбившись в конце на язвительный смешок. И вторя ей, зычно грянуло отовсюду:

— Эй! Эй-ю эй! Эге-ге-гей!

И взвился лес — захлопал, заулюлюкал, зашумел!

Юльку подхватило, подбросило кверху. Замотало от ствола к стволу!

Оглушённая, не понимая, что происходит, она пыталась ухватиться хоть за что-нибудь, но только изодрала ладони о грубую кору. Хлёсткие ветки цепляли за волосы, хватали за лицо и шею, царапали, кололи! Юлька зажмурилась и сжалась, чтобы хоть как-то уберечь глаза.

— Эй! Эге-гей! Эй-ю эй! — визжало отовсюду, дёргало и щипало, тащило в стороны, пытаясь разорвать.

Казалось, что этому не будет конца, и всё же чудом Юльке удалось удержаться на месте — обхватив руками тонкое дерево, она прижалась к прохладному стволу.

— Ты справишься! Ты можешь! Ты должна! — твердила себе как заклинание, изо всех сил стараясь не раствориться в панике.

Крики сделали будто потише, схлынули куда-то в лесную глубину.

Но Юлька никак не могла успокоиться, так и стояла у дерева, не решаясь оглядеться.

Под пальцами что-то вилось и пушилось, будто длинные тонкие водоросли или лишайник. И пахло странновато — гнильцой да сыростью, чем-то сладковатым и резким, противным.

Дерево шевельнулось, заворочалось под руками, медленно-медленно поплыло в бок, увлекая Юльку за собой.

И тогда она приказала себе открыть глаза и посмотреть.

Как оказалось, Юлька обнимала вовсе не дерево! А что-то живое и страшное! Длинное, тощее, ни на что не похожее!

Несуразное существо с телом-стволом и крупной человеческой головой таращилось на неё с высоты своего роста, и лицо было знакомое — дядькино! — с застывшими, словно высеченными чертами.

Существо что-то сказало, неразборчиво, непонятно. А потом подхватило Юльку и с силой куда-то зашвырнуло!

Юлька не успела даже вскрикнуть, как оказалась на холодной земле — неподалеку от неприметного и пологого холма.