Лунное молоко

Баба Яга? Ирина Санна — баба Яга?! Но разве такое бывает в жизни?

А разве бывает, что у человека исчезает лицо? Разве существуют на самом деле всесильные ключники? Разве может женщина превращаться в птицу, как Инга? Разве могут разговаривать коты?..

Сердце колотилось как заведённое, от волнения руки сделались ледяными. Трудно было поверить всё это. Страшно оказаться в ожившей сказке.

— Ты эта, не трясися, — неразличимый в темноте Ерошка потёрся о Марфу тёплым боком. — Как стануть есть — сон-травы в питьё подолью, а как заснуть — тебя выпущу.

— Больно она тебя ударила? — Марфа с благодарностью погладила кота.

— Привычно, — кот вздохнул и пристроил голову Марфе на коленки. — Почеши во лбу, кажись, там колючка пристала.

Среди шерсти и правда обнаружился репей. Марфа с трудом отодрала его и погладила больное место. Ерошка лизнул её шершавым языком, а потом засобирался наверх.

— Слышь, разговоры завели? Новую стратегию мыслять. Пойду послухаю да сон-травы разведу, пока Ягиха не видить.

— Постой! — Марфа попыталась схватить кота, но обняла лишь воздух.

Она должна была узнать у Ерошки про хозяйку! Должна была спросить о её ноге! А вместо этого выбирала репьи и чесала между ушами.

— Ерошка! — позвала она снова, но кот не отозвался, ушёл.

Наверху и правда разговаривали — бабки обсуждали что-то на повышенных тонах. До Марфы доносился недовольный голосок Незабудки, сердитые взрёвывания Палны и спокойные ответы Ирины Санны-Яги. Ерошка был прав — бабки явно что-то замышляли, и Марфа полезла по ступеням наверх, в надежде разобрать о чём ведётся речь.

До неё донеслось что-то про лунное молоко… про шанс, который выпадает редко… про проклятущего колдуна с его заклятьем растроения… Вначале Марфа подумала, что ослышалась, но бабки продолжали костерить ключника, за то, что он разделил их! Лунное молоко требовалось им, чтобы воссоединиться как прежде в одну! По крайней мере так услышала Марфа. А она сама понадобилась для конкретной цели — потому, что могла обнаружить это самое молоко.

От такой информации у Марфы закружилась голова — уж очень непросто было всё это понять и принять. И почему она может его найти? Если даже не знает — какое оно и где находится?

На это ответа у Марфы не было.

Глава 8

— Ты пей, пей, глотай! — пробормотало возле самого уха. — Такие все чувствительные стали! Чуть что — в обморок хлопаются. Никакой выдержки.

Через силу глотнув, Юлька приоткрыла глаза и некоторое время рассматривала комнатушку. Она не сразу поняла, где сейчас находится. И только когда ключник снова поднёс ей питьё, сообразила, к кому попала.

Непонятное предательство Марфы, маска, Улька, несущаяся от нечисти — всё закружило в голове, сбивая с мыслей и требуя немедленного разъяснения.

Поперхнувшись настоем, Юлька заговорила о сестре, спросила у ключника самое главное, что её волновало — откуда у Марфы взялась та самая маска?

— Взялась и взялась. Не моё дело — проводить разъяснялки, — колдун тяжело поднялся и пошёл к печи. — Ты вот что, раз незваной пришла — помоги печку почистить, уж очень много сажи накопилось. На задках, за домом крапиву подёргай, не переведётся никак — ни сохнет, ни преет. Ну, и обед подай — как хозяюшке и положено.

— С какой… печкой? Какой — обед? — Юлька почувствовала себя мухой, увязшей в паутине. — Я в вашем доме не хозяйка!

— Не хозяйка. Да что с того? Просто уважь меня, старого. Ведь не сложно? — ключник взъерошил густую спутанную шевелюру. — Время тебе отведу до полуночи. Как вернусь — всё проверю. Если справишься — дальше поговорим, обсудим твоё бедование.

Юлька собралась было возразить, да было некому — ключник истаял у неё на глазах словно туман. Пока она в растерянности озиралась, рядом принялось вздыхать и постанывать, и из тёмного угла полезло страннейшее существо, смахивающее на крупного бобра при копытцах. Внушительного вида зубы устрашающе торчали из его пасти, на широком и голом хвосте прицеплен был приличных размеров крючок.

— Хозяин насадил, — пожаловалось существо. — Я сам из болотных, в услужении здесь состою. Провинности отбываю. Заместо домового при хозяине. Бобровой.

— Прямо так насадил? — ужаснулась Юлька. — По живому?

— Агась, — мигнуло существо. — Да мы привыкшие. Только продирает хвост теперя. Силушки нету как болит, зараза!

— За что он вас? — Юлька присела перед сгорбившимся бобровым, потянулась взглянуть на пострадавший хвост поближе.

— За дело. — тот снова виновато мигнул. — Я рыбку своровал, сызмальства рыбку люблю! Вот он и споймал крючком, чтобы не повадно.

— За одну рыбку??

— Агась. Я куканчик подъел. Всего одну снизочку рыбок. Одну-разъединственную. — бобровой сморщился и умоляюще сложил лапы. — Только хозяину ни-ни, что нажаловался тебе. Он тогда втёмную посадит! Не хочу больше втёмную!

— Это как? — Юлька продолжила расспросы, а сама осторожно взялась за крючок.

— Не уж непонятно? Тёмно там, и холодно. И пустота! А ты в ней — то ли висишь, то ли вниз катисси. Жутко.