Лунные кружева, серебряные нити

Когда я оделась и вышла из шатра, Ветрана вовсю кокетничала молодым человеком, хихикая и поправляя «невзначай» сползающее с плеча платье. Увидев возвращающихся музыкантов, мужчина подкрутил ус, лихо, вопреки своему немалому весу, вскочил в седло и умчался, посылая девушке воздушный поцелуй.

— Я те щас плётки задам! — не на шутку разъярился Володримей, потрясая плетью у носа дочери. — Вертихвостка! Видела бы твоя мать!

— Разве я виновата, что меня все любят?

— В монастырь отдам, мистагогам огороды копать будешь, распутница!

Мне совсем не нравилось быть свидетельницей семейной сцены, поэтому я быстренько нырнула в шатёр.

— Чего он строгий такой? — поинтересовалась я у вертящегося перед зеркалом Галтея.

— С ней ещё пожёстче надо. Такая влюбчивая, что ни одного мужика не пропустит.

— Потому что имечко подходящее — вот и ветер в голове, — добавил Вьюр.

— Ага. Лучше б сразу Гулёной назвали, или — Беспутой!

Парни засмеялись. А я не унималась:

— А вы, небось, сами тем счастливчикам завидуете?

— Смеёшься? Чтоб Володримей руки повыдергивал? Да в каждом поселище девок — пруд пруди, выбирай любую!

Полемон, шутя, ткнул его локтем:

— Ты, Вьюрик, за себя говори. А у меня только одна — Ольжина. В Старброде живёт, истосковалась уж вся, наверное. Вот возьму и женюсь! Слово даю, небо — свидетель!

— Да кому ж такой муженёк нужен, — смеялись парни. — Без деньгов да в разъездах!

После обеда отец с дочерью уже беседовали тихо-мирно, как ни в чём не бывало. Остальные репетировали. Должно быть, к подобным выяснениям отношений и частым скандалам они уже привыкли.

Народ стал собираться на представление одновременно с закатом солнца. Мужчины настраивали инструменты и зажигали факелы, вгоняя их в землю по периметру намеченной для выступления площадки.

В шатре Ветрана долго крутилась у старого треснутого зеркала, напевая и расчёсывая пышные волосы. А я от нечего делать сидела на тюке с одеждой и развлекалась с собаками — Айкой и Чарой, уже наряженными в пёстрые юбочки с бантами и оборками. И вскоре у меня уже получилось наладить с ними контакт. Собаки с радостью выполняли все мои мысленные просьбы и призывы: кружились на месте, прыгали на задних лапах и даже забавно ползали.

— Отец! Иди сюда, скорее! — закричала Ветрана.

В шатёр вбежал Володримей.

— Как ты это делаешь? — Ветрана показывала на собак пальцем, глядя на меня в упор.

Но я уже отвлеклась, и четвероногие комедиантки остановились.

— Не знаю, не могу объяснить. Просто чувствую их. Если захочу, то могу проникать в их разум, и позволяю слышать себя.

— А говорила, ничего не умеешь, — обрадовался Володримей. — А с лошадью сможешь?

Я вспомнила свой опыт на городской площади:

— Можно попробовать…

— Так, быстренько собирайтесь-наряжайтесь, народ собрался. Как солнце сядет — начнём, — затараторил Володримей и выскочил из шатра.

Мне собираться-наряжаться не хотелось, и потому я так и осталась сидеть на месте, положив на руку подбородок и прислушиваясь к вечернему стрекоту цикад.

Вскоре совсем стемнело, лишь факелы бросали слабые отблески на полотняную стенку шатра. Сначала я услышала музыку. Судя по тому, что голос какого-то из инструментов на время замолкал, я решила, что парни ещё и развлекают народ жонглированием, акробатикой и прочей ерундой.

Когда музыка совсем стихла, Володримей объявил:

— А сейчас, дорогие друзья, для вас выступят очаровательные, обворожительные, несравненные Бажена и Ветрана! Ита-а-ак, встречайте!

Раздались редкие нестройные рукоплескания.

Ветрана «натянула» на лицо дежурную улыбку, взяла меня под руку и шагнула на улицу.

Но не успела я и шагу ступить, как рукоплескания стихли, а голоса свирели и волынки жутко сфальшивили, отдавая резью в ушах. Володримей подскочил к нам, шепнул Ветране: «Давай!», а меня поволок в совершенно противоположную сторону.

— Твои глаза горят, как две луны, — испуганно зашептал он, как только мы отошли на приличное расстояние.

Я не знала, что ответить. Считать ли это изысканным комплиментом или изысканным ругательством?

— Эдак ты мне весь народ распугаешь. Иди вон, лошадей посторожи, — кивнул он в сторону мирно пощипывающих траву лошадок. — А то кто их знает, этих местных — сведут ещё.

Я вздохнула и поплелась через поле. Не дойдя нескольких шагов до лошадей, я легла на траву и принялась рассматривать звёздное небо, покусывая сорванную травинку. Издали доносилась весёлая музыка, восторженные окрики и громкие рукоплескания — похоже, Ветрана уже исполняла свой соблазнительный танец.

Мне хотелось уйти ещё дальше, дальше от селений, от людей, от музыки. Чтобы в тишине и одиночестве наслаждаться этим колдовским зрелищем — простирающимся от горизонта до горизонта бархатным покрывалом небосвода, усыпанного мириадами мерцающих звёзд, и бледным величественным диском луны, хозяйки ночи. Стараясь ни о чём не думать, я закрыла глаза, подставляя лицо лунному перламутру. И так хорошо и покойно стало на моём сердце, словно я вернулась домой, обрела забытых родных и потерянную на пыльном пути душевную гармонию.