Лунный свет

– Госпожа, вы знаете, что происходит? Кто подставляет господина? Мы же не просто так прибыли сюда и…

Адель знала. Если не всё, то многое. Перед ней стоял выбор: выполнить данную клятву сейчас или срочно отбыть на родину, чтобы разобраться с ходячим светловолосым недоразумением.

Решение пришло неожиданно…

– Только артистов международного уровня могут обжаловать, – в виде сумасшедшего третьего варианта. – Учитывая тяжесть преступления, это – единственный шанс вашего друга.

– Погодите, что? – скривился Джек в усмешке. – Не учёных, не врачей, не солдатов, а певчих птичек и их подтанцовку?

Полицейские заскрежетали зубами.

– Королева считает, что люди искусства светлы разумом и не способны на совершение низких поступков! – затем мужчины разом вытянулись по струнке. – Слава королеве!

Джек цыкнул и глянул на них, как на заражённых.

– А если они выиграли конкурс после террористического акта, то получается, что на тот момент в них демон вселялся?

Полицейские демонстративно замолчали и стало ясно: они ещё не спрашивали у королевы, как думать по этому поводу.

Пират вздохнул, покачал головой и взглянул на Адель. Девушка игнорировала его взгляд, понимая, что сейчас её причастность ко всему творящемуся безобразию слишком явно написана на её лице.

Адель была уверена: во-первых, за этим стоит Моника, а значит, она покинула единомышленников двора (в предательство самого двора верить не хотелось); во-вторых, целью Моники был Лиам. И она скорее снимет с себя скальп, чем прекратит попытки украсть мужчину.

– Ну, господин полицейский…

О целях вампирши Адель смутно догадывалась, но зачем было записывать Лиама в убийцы и тащить корабль к порту Ванессы Штиль на коротком поводке? Причины были не ясны, хоть бейся головой о стену.

До тех пор, пока Адель не посмотрела на стену за спинами полицейских.

– …и как у вас тут получают статус международного артиста?

Стражи закона вдруг ухмыльнулись и сощурились, будто побоялись выронить глаза от смеха.

– На ежегодном Конкурсе Светлых душ. Вам повезло: завтра – последний срок подачи заявки.

Джек моргнул, посмотрел на Адель и Таккеро, не дождался пояснения и вздохнул.

– Так, ну это, в принципе, логично. А поподробнее можно?

– А куда подробнее? Победите лучших артистов на арене – и статус ваш.

Джек рассмеялся, на что полицейские снова нахмурились и превратились в угловатых кирпичных статуй.

– Будем соревноваться в артистичности? Тогда заранее прошу прощения у граждан Консельса и других гостей, потому что я и мой друг – самые обаятельные черти всего морского побережья. Поверьте, мы где только ни были, – пират хищно улыбнулся. – Зрительницы везде одинаковые.

– Боюсь, ваши представления об артистичности отличаются от представлений нашей королевы, – ответил старший такой же хищной улыбкой. Он окинул Адель, в котором насмешка сплеталась с жадностью, и повернулся к Таккеро. Мужчина вытянулся во весь рост, готовый наброситься на наглеца, Адель же спокойно улыбнулась.

Девушка успела ознакомиться с брошюрой, висевшей на противоположной стене, и поняла, что этот конкурс безумен в той же степени, в какой важен этой умирающей со скуке стране.

– Сомневаюсь, что ваша хрупкая леди сравнится с нашими женщинами.

* * * * * * *

Адель твёрдо решила участвовать в Конкурсе Светлых душ. Не только выиграть его, но и выполнить клятву, данную своим близким. А для этого ей было необходимо убедиться, что Моника не действует по желанию двора, потому Адель отправилась в горы.

Когда над горизонтом вошла алая луна, девушка уже стояла на обрыве. Ветер обволакивал её тонкую фигуру, безжалостно трепал волосы и шёлковое платье, опьянял запахом водорослей и соли. Позади, живой, как никогда, шумел ночной лес: порхали, переливаясь в лунном свете, ночные бабочки, мелькали меж деревьев, словно стрелы, летучие мыши, журчали ручьи, копошились ненасытные пауки.

Выли и точили свои клыки лесные духи. Озверевшие волки и лисы, безобидные зайцы и еноты, в которых проснулись мстительные духи. Давно заблудившиеся и умершие странники, утопленники, самоубийцы. Все, кого природа смогла поднять и привести сюда, чтобы проследить за ненавистной девушкой и убедиться, что она не исполнит свой долг.

Адель относилась к такому отношению, как к дыханию – считала пустяковой необходимостью. Но в глубине души носила тяжёлую, давящую обиду и воспоминания о былых временах, когда духи любили её, а она находила в них спасение.

Однако теперь лечили ноющее сердце не только воспоминания, но и мысль о Хоуп – древнем лесном духе в образе прекрасной белоснежной лошади, который не проклял её, а обсмеял. Так просто и так по-человечески. Адель запомнила тёплую энергию этого смеха так же отчётливо, как запомнила глаза Лиама.

Так же отчётливо, как запах и вкус энергии верного Гейба.

Парень материализовался по левую руку от девушки и, приложив кулак к сердцу, глубоко поклонился.