Несколько минут спустя Дэниэл вернулся. В руках у него были туго перевязанные пакеты с едой на вынос, которую ему заказала не только Мелинда, но и другие коллеги из отеля. Мне он протянул небольшой пакет с яичными роллами и объяснил:
– Подарок Энни.
Я посмотрела в окошко на женщину, стоявшую в дверном проеме ресторана, и в знак благодарности подняла руку. Она тоже махнула мне в ответ.
– У меня такое ощущение, что в этом городе тебя любят все до единого, – пробурчала я.
– Знаешь, быть таким классным парнем ой как нелегко, – сказал Дэниэл и улыбнулся мне улыбкой, не лишенной некоторой робости.
Вот так, имея в запасе мини-вэн, набитый едой на вынос из китайского ресторанчика, и непонятное, но все же достигнутое нами соглашение, мы покатили обратно в отель, каждый задумавшись о своем. Но не успели еще к нему подъехать, как я вспомнила сообщение, которое раньше получила от тети Моны.
– Слушай, помнишь я тебе говорила об украинском галеристе? Знакомом моей тети? Он пообещал завтра после обеда посмотреть наш листок. Если хочешь, можем пойти вместе.
Дэниэл нахмурил брови:
– А он знает, что эту бумагу мы стащили из номера Дарке? Твоя тетя много ему рассказала?
– Ничего он не знает, – сказала я, удивившись, что он так встревожился, – мы с ней сразу договорились помалкивать. Надо только придумать, зачем нам понадобилось перевести этот текст.
Его плечи расслабленно опустились, а вместе с ними и брови.
– Тогда ладно. Я согласен. Звучит здорово. Можно даже сказать отлично. Сообщишь мне, где и когда вы встречаетесь.
18
В роли «где и когда» выступил вход в «Лунный свет» в три часа дня.
Тетя Мона – одетая как персонаж популярного телесериала «Безумцы» и не преминувшая присовокупить к своему наряду мандариновый парик, слайдеры с изображением кнопок печатной машинки и «кошачьи» очки на бисерной цепочке – вкатила в своем приземистом джипе на паром, и мы поплыли за Дэниэлом. Стоя на обочине перед ресторанчиком, он увидел нас сразу. Вполне возможно, этому способствовал нарисованный на капоте улыбающийся скелет в натуральную величину, лежащий в поле гигантских цветов и распластавшийся практически по всей машине, за исключением окон и колес.
Но это так, всего лишь догадка.
– Эй, милый юноша! Мы как раз ищем, с кем бы оторваться на вечеринке! – крикнула она ему с водительского места, предварительно опустив окно. – Дорого берешь?
– О боже, – пробормотала я, сползая ниже на пассажирском сиденье и оглядывая тротуар, дабы убедиться, что ее никто не слышал.
Но Дэниэл только ухмыльнулся:
– За кусок пирога сделаю что угодно.
– Это точно, – подтвердила я.
– Тебе повезло, у нас на заднем сиденье как раз лежит дюжина яблочных пирогов, – сказала она, – забирайся.
Небо затянули тучи, но когда мы направились на север в сторону Лейк Юнион, не моросило. Мне казалось, что наши с Дэниэлом отношения на тот момент в точности соответствовали погоде. Он был весел и дружелюбен с тетей Моной, без конца спрашивал о машине и засыпал ее кучей вопросов, сидя посередине заднего сиденья и подавшись вперед, чтобы было удобнее разговаривать. Со мной тоже болтал довольно оживленно, но я чувствовала: в наших отношениях явно что-то не так, хотя и не смогла бы точно сказать почему. Может, всему виной был вставший между нами незримый барьер, в котором он обвинил меня, когда мы играли в «Клуэдо».
А может, я просто была чересчур восприимчива.