Львы Сицилии. Сага о Флорио

— Для вас отложена четверть всей продукции, — Винченцо закидывает ногу на ногу. — У меня хорошо налажен сбыт в Неаполе и Марселе. Однако я заинтересован в постоянных посредниках и на северном рынке. В Пьемонте и в Ломбардии.

— На этом рынке уже много конкурентов, и не только по продаже серы. Ваша деятельность весьма… обширная. До меня дошли слухи, что вы намереваетесь производить вина.

— Так и есть. — Винченцо не смутился.

Порталупи потирает кожаный бювар на столе. Подбирает слова.

— Позвольте говорить с вами начистоту, дон Флорио. Меня удивляет ваш выбор: начинать торговать марсалой в такой период мне представляется рискованным предприятием. Англичане практически монополизировали как производство, так и продажу вина.

— Вы не один так думаете. — Винченцо встает, ходит по комнате. — Но я делаю ставку на другой рынок, в отличие от моих уважаемых коллег Ингэма и Вудхауса. Мои вина предназначены для стола дворян. Скорее даже, для высшей знати. — Он подходит к окну, смотрит на городские стены и чуть дальше, на синеву бухты Кала. — Сера, которую я вам поставляю, полностью удовлетворяет ваших клиентов. Несколько самых крупных кожевенных производств в Англии покупают сумах исключительно у нас. Так же произойдет и с вином.

— Поживем — увидим, — произносит Порталупи мрачным тоном. — Деньги ваши — вам и решать.

Они прощаются. Стоят в дверях, когда подходят Джулия с матерью.

Винченцо приветствует обеих с вежливой сдержанностью. Антония бледна, она все еще в домашнем платье. Джулия в перчатках и туфлях — очевидно, собралась прогуляться.

Винченцо выходит из дома Порталупи, но не слишком торопится. Надо растаможить товар, а палаццо Стери отсюда недалеко. Он мог бы послать туда приказчика или своего секретаря, так как речь идет о пряностях, но нет: сегодня он пойдет на таможню сам.

Смеется. Потому что знает настоящую причину такого решения. Не первый раз он подобным образом отступает от правил.

В отличие от многих молодых девушек Палермо, Джулия ходит по городу одна: мать часто остается дома из-за боли в груди, и дочь берет на себя хлопоты по хозяйству. Завидев ее, жители Палермо неодобрительно поднимают брови: выйти на улицу даже без горничной… Так делают только нездешние.

Значит, если ему повезет, он встретит ее по дороге.

* * *

На таможню у Винченцо уходит всего несколько минут.

Один жест — и служащий спешит его обслужить. Винченцо проходит без очереди, не обращая внимания на недовольное ворчание тех, кто уже долго ждет — среди них и сын Сагуто, — и показывает на мешки с табаком, которые надо перенести на площадь Сан-Джакомо.

Затем Винченцо выходит на виа Кассаро, где точно должен встретить Джулию, идущую быстрым шагом в своей голубой шляпке.

Джулия первая замечает его. Она возвращается домой с корзинкой в руках. Хочет поскорее пройти мимо, и вместе с тем ее ноги замедляют шаг.

— Добрый день, — говорит Винченцо.

— Синьор… — опустив глаза, она пытается обойти его сбоку.

Он хватается за ручку корзинки.

— Позвольте?

Джулия вынуждена поднять голову.

— Позвольте? Да вы вырываете ее у меня! — восклицает она, но корзинку не отпускает.

Они смотрят на корзинку и тянут ее каждый на себя.

Фыркнув, Джулия уступает.

— Вот и славно, — бормочет Винченцо.

Они идут рядом.

— Вы слишком много позволяете себе. Я уже говорила вам, мне кажется, что совместное ведение дел с отцом не дает вам права так себя со мной вести.

— Что я вам сделал? Я принудил вас сделать что-то против вашей воли? — Он приветствует кивком головы знакомого. — Заставил писать письма и передавать их мне через вашего брата?

Джулия вспыхивает. Он прав. Он волнует ее, из-за него она теряет покой. Она допустила слабость.

— Вы… опасный человек. Опасный и несправедливый, дон Винченцо. Если у вас нет честных намерений, вы не должны больше поступать так, как на прошлой неделе, когда…

— Когда вернулся ваш отец и помешал нам?

Униженная, Джулия ускоряет шаг. Виа Дзекка-Реджа недалеко. Еще немного, и она будет в безопасности. Он не осмелится войти с ней в ворота.

— Нет нужды сопровождать меня до дома, не имея на то оснований. — Она пытается держаться от него на расстоянии.

— Никто не обратит на нас внимания. И потом, вы со мной.

— Из-за того, что я с вами, я и боюсь.

Позади них неожиданно поднимается какая-то суета, крики.

По улице в опасной близости от них летит экипаж. Винченцо толкает Джулию к ограде ближайшего дома.

Экипаж проносится мимо, а он все сжимает ее руку.

— Пойдемте со мной, — шипит он ей в ухо.

— Дон Флорио, вы делаете мне больно, — протестует она. Они уже недалеко от виа Кьяветтьери. — Пожалуйста! — умоляет она его.

— Нет. — Он устремляется вперед, чуть ли не тащит ее.

Джулия испытывает стыд и страх. Накрывает его руку своей.

— Винченцо! Прошу тебя!

И тогда он останавливается. Смотрит на нее, будто впервые видит. Открытый взгляд, голос такой тихий и злой, что Джулия потрясена.

— Я терпеть этого не могу. Ты не будешь указывать мне, что можно делать, а что нельзя. Не надо умолять меня. Я не мраморная статуя и не святой, — говорит он ей. — Эта история… то, что есть между нами, должно кончиться.