Львы умирают в одиночестве

– Ничему-то тебя, Василий, жизнь не учит. Смотри, как бы не явилась к тебе во сне сама Марина Ивановна.

У истории моего приятеля Василия Пеночкина оказался счастливый финал, что можно назвать редкой удачей. Ведь творчество – вещь страшная, ревнивая, требующая, чтобы человек отдавался весь без остатка. Пускай оно дарит ни с чем не сравнимые восторги созидания, оно же часто выжимает своего служителя досуха, а после за ненадобностью отбрасывает, изможденного и опустошенного.

Такие истории, к несчастью, есть в моем расписном сундуке балаганщика. И такие маски попадаются в нем. Они только и ждут удобного момента, чтобы разыграть перед зрителем свой яркий и жесткий спектакль в лучших традициях комедии дель арте.

Кто здесь? Уж не Коломбина ли лукаво улыбается, накручивая на изящный пальчик золотой локон? Уж не Арлекин ли паясничает и заходится хохотом, чтобы никто не увидел его слез?

Арлекин

До чего ласковое сегодня солнце, Алекс, ты не находишь? Как оно играет в листве могучих платанов, как блестит в стеклах длинного белого здания у нас за спиной. Как гладит по голове и ласкает щеки, словно добрая мать, утешающая расстроенного ребенка. Задумываемся ли мы когда-нибудь, как это много – возможность видеть солнце, голубое небо над головой, ощущать на лице дуновение свежего ветра, вдыхать полной грудью? Благодарим ли судьбу за то, что она даровала нам это чудо? Конечно нет…

Ты прости, мысли у меня еще путаются, мне трудно придерживаться темы, не отвлекаясь на попутные рассуждения. Но, говорят, это со временем пройдет.

Итак, я обещала рассказать тебе ту давнюю историю, поведать, как же я оказалась в одном из самых злачных кварталов Аксарая, где ты нашел меня, откуда хотел увезти – и не смог. Прости меня, прости за то, что в очередной раз обманула твои надежды, заставила тревожиться, мучиться и совершать невозможное. Не знаю, чем я в своей грешной жизни заслужила такого преданного друга, как ты.

Алекс, мы знакомы с тобой много лет. Ты знал меня еще никому не известной девчонкой, очень восторженной, очень пафосной, неумело кропающей рассказы и пьески и мнящей себя надеждой русской литературы. Знал уже и состоявшимся драматургом, чьи пьесы шли в Москве, Питере, да и кое-где за границей, чье имя было достаточно широко известно в мировых театральных кругах. Ты помнишь, конечно же, что театр всегда составлял для меня всю жизнь, что взлеты и падения персонажей в жизни волновали меня больше, чем мои собственные, и уж точно больше, чем переживания каких-то случайно оказавшихся на орбите моей судьбы людей. Однако же, наверное, у каждого Наполеона есть свой Ватерлоо! Мне суждено было всей кожей, всем нутром прочувствовать, каково это, когда заботы, мысли, эмоции другого человека – живого, не выдуманного героя, хотя в моем случае и нет полной ясности, становятся для тебя важнее, чем твои собственные. Когда все твое существо жаждет блага для него, отпущения, прощения, мирной жизни, где он мог бы быть счастлив. Когда ты без раздумий готова отдать за другого последнюю каплю крови.

Такое случилось в моей жизни лишь однажды.

Итак, он был актером. Театральным актером, лицедеем, который творил на сцене нечто невообразимое, такое, чего даже я, дневавшая и ночевавшая в театре последние двадцать лет, не встречала никогда в жизни.

Впервые я увидела его в записи и даже через экран компьютера смогла ощутить его бешеную энергетику. Я смотрела его Ричарда Третьего и плакала, понимаешь? Я, повидавшая на своем веку миллион шекспировских постановок в разных театрах, с разными актерами, рыдала, как ребенок, впервые вдруг в полной мере ощутив одиночество и трагедию идущего к власти короля. С того вечера моей целью стало увидеть Адлана – так его звали – вживую. Я, разумеется, немедленно нашла в интернете его биографию, прочла все интервью, все доступные материалы. Узнала, что родом этот выдающийся артист был из Боснии. Что в возрасте десяти лет, когда при землетрясении был разрушен их дом, он вместе с семьей переехал в Турцию. Что Адлан рано начал проявлять актерские задатки, участвовал в школьных спектаклях, в 12 получил первую эпизодическую роль в детском сериале. Что театр всегда привлекал его больше, чем кино, что именно на подмостках проходит его настоящая жизнь. Что сейчас по большей части он выступает в Турции, но иногда спектакли с его участием идут и в странах Европы. Тебе известно, дорогой мой, что драматурги в моей стране живут не роскошно, однако мне удавалось довольно часто бывать на его спектаклях, даже если для этого приходилось на день-два лететь в Париж или Лондон.