Лжедмитрий. Царская плаха

– Нет, князь, не забыл.

– А ну покажи, а мы посмотрим.

Отрепьев посреди залы изобразил то, чему его когда-то научил знахарь.

Князь остался доволен тем, что увидел.

– Хорошо, Григорий. Если бы я не знал, что ты здоров, то не сомневался бы в том, что у тебя черная немочь. Но в монастыре упражняться не надо. Не дай бог кто увидит. Монахи Чудовой обители пользуются большей свободой, нежели все прочие, на Москву выходят. Андрюша и Фадей всегда будут рядом, не показывая, что знают тебя. В нужный момент они скажут, что делать, или напротив, от чего воздержаться. Коли понадобится разговор с ними, то найди такое место, где ваша встреча не привлекала бы особого внимания.

– Позволь сказать, князь.

– Говори.

– Я не уверен, что в Чудовом монастыре не прознают о моей службе Романовым и о том, что во время разгрома их подворья я был там.

– Не думай о том. Если и прознают, то от гнева Бориски тебя спасет ряса. Монахов у нас не трогают. Посему князь Губанов и придумал отправить тебя в монастырь. Вернее, это одна из причин.

– А что, были и другие?

– Были, Григорий, но не след задавать лишних вопросов.

– Да, князь.

– Всем все ясно?

– Один вопрос, князь, – сказал Холодов.

– Ну?

– Нам с Фадеем завтра проводить Григория в Кремль?

– Нет! Вам с Фадеем с утра быть на подворье. Григория выведет Степан. Дальше он и сам дорогу к Кремлю найдет. Тут недалече. На вопрос же архимандрита о том, как добрался до Москвы, ты, Григорий, ответишь, что где пешком, где на попутных подводах.

Холодов как-то озабоченно погладил бородку.

Харламов заметил это и заявил:

– А ведь ты что-то скрыл от меня, Андрюша!

Тот выдохнул и сказал:

– Каюсь, князь. Думал, Григорий расскажет, но…

Лицо Харламова вмиг стало суровым.

– Говори!

Холодов в подробностях рассказал о стычке с шайкой Усача.

Выслушав его, Харламов ударил ладонями по подлокотникам кресла.

– Зачем было встревать в драку? Ведь поняли же, что впереди засада. Возможность развернуться и уйти у вас все-таки была, хоть ты и говоришь иначе. Что, кровь взыграла? А не подумал ты, холоп, что с тобой случилось бы, если бы пострадал Григорий? Благодари Господа, что обошлось. – Князь вонзил в Холодова острый взгляд. – Кто еще знает о вашей стычке? Всех ли разбойников вы убили? Не оставили ли кого живым?

– Положили всех, князь. Стычку никто не видел. Мы ни с кем о ней не говорили.

Отрепьев взглянул на старшего товарища. Он понял, почему тот умолчал о разговоре с владельцем постоялого двора. Андрюша не знал, как воспримет это князь. От Харламова, да и Губанова можно ждать всего. Посчитают князья, что владелец постоялого двора, его жена и служка представляют опасность, пусть мизерную, и порешат замести следы. Сгубят всех, как того старого знахаря.

– Ну, гляди! – проговорил Харламов. – Поверю, хотя и с трудом. Ступайте, устал я что-то.

На следующее утро Григорий Отрепьев предстал перед настоятелем Чудова монастыря архимандритом Пафнутием. Тот принял его приветливо, благословил и определил на житье.

Усердие Григория, его отточенный, каллиграфический почерк и способность лаконично излагать мысли тут же были отмечены настоятелем. Отрепьев проявил себя, как составитель похвал московским чудотворцам. Он действительно оказался очень способным молодым человеком, в двадцать лет был возведен в сан дьякона. Вскоре на него обратил внимание сам святейший патриарх, и Григорий был переведен к нему.

До этого в Чудовом монастыре, как и наказывал князь Харламов, Григорий вел частые беседы с монахами о подробностях гибели царевича Дмитрия. Он интересовался и правилами придворного этикета.

На патриаршем дворе Отрепьев ценился не только как обладатель красивого почерка, но и как даровитый литератор. Он продолжал составлять похвалы святым.

Григорий вошел в свиту патриарха, участвовал в службах, проводимых святейшим, присутствовал на заседаниях Боярской думы. За короткий срок Отрепьев достиг таких высот, которые были недоступны для других служителей церкви.

Дьякон Отрепьев пользовался известной свободой перемещений, часто выходил к торговым рядам. Погожим майским днем Григорий решил пройтись по рынку, просто развеяться.

Там он увидел Фадея Костыля, который жестом позвал его за собой. Григорий пошел за холопом князя Губанова. В переулке, где народу не было, их встретил Холодов. Костыль остался на страже, держался неподалеку.

– Здравствуй, отец Григорий!

– Здравствуй, Андрюша. Давно не виделись.

– Надобности не было, а прийти к тебе просто так как к товарищу я, сам понимаешь, не мог.

– А теперь что?

– Разговор есть, Гриша.

– Давай поговорим.

– Как жизнь?

– Все хорошо с Божьей помощью.

– Наслышан о твоем продвижении. Молодец. Князья довольны, их ожидания оправдались.

– Так и я доволен.

– Товарищей в монастыре завел?

– Трудно было, но завел двоих.

– Кто такие?

– Один Мисаил Повадьин, выходец из мелкопоместных дворян, простак, любитель винца выпить. Удивляюсь, как он смог пристроиться в Чудовом монастыре.

– Второй?

– Старец Варлаам Яцкий.

– Старец? В годах?