Ма(нь)як

А потом Дмитрий заболел раком. Во время записи одного из последних альбомов группы он нащупал у себя на шее крупный лимфатический узел, но обратился к врачу, только когда альбом был полностью готов. Рак горла третьей степени выбросил его из активной жизни на несколько месяцев — он бесцельно прыгал целыми днями на батуте, держа во рту салфетку с обезболивающей мазью, вечером шел в пивную, стараясь не думать о возможном исходе болезни. Опухоль заломила ему руки за спину, традиционное облучение и химиотерапия помогали весьма слабо, и именно тогда, просматривая бесконечное количество страниц поиска, он наткнулся на экспериментальное лечение, проводимое в клинике при НИИ имени Герцена. Новейшая мощная излучающая пушка обеспечивала дозу радиации в разы превышающую обычную, а точность прицела могла поспорить с Вильгельмом Теллем. И Дмитрий отдался в руки исследователей, хотя его и заставили подписать бумагу об ответственности за все последствия эксперимента, поскольку он впервые проводился в непосредственной близости от головного мозга.

Вслед за тем жизнь потекла своим чередом, пока Степа — основной автор и идейный вдохновитель группы — не погиб в автокатастрофе. Его смерть делала существование «Гарроты» бессмысленным, хотя за бас с легкостью мог взяться и Андрей. Ребята обдумали ситуацию и все же предпочли завершить свою карьеру и разойтись по разным углам.

Расплывчатые образы коллег мелькали у Дмитрия перед глазами, пока он сидел у установки, напряженно вслушиваясь и ожидая неминуемого удара. Прошло уже около часа, но ничего не происходило, и тогда он осторожно поднялся и выглянул наружу. Эсминец не приблизился к маяку ни на метр, с тех пор как Дмитрий вернулся к установке, ожидая собственной гибели, но теперь возле него бесновалось нечто. Дмитрию пришлось изменить угол падения луча, чтобы рассмотреть это существо. Сперва ему показалось, что это был давешний гигантский мотылек, но тот куда-то пропал, уступив место двум невообразимым по размеру глазам, вмерзшим в огромный кусок льда, словно отгонявший эсминец от маяка. Смотритель замер от ужаса не в силах поверить в происходящее — никогда в своей жизни он не принимал наркотиков или галлюциногенов, а потому не мог сказать, видел ли все это наяву или страшился фантазий собственного воспаленного от одиночества мозга.

Льдина плыла по воде, из нее торчали два безумных глаза, но она производила впечатление живого существа, поскольку не бесцельно дрейфовала, гонимая ветром, а действовала с пониманием происходящего — меняла курс, то замедляясь, то ускоряясь, и постепенно отгоняла эсминец от маяка. В следующий миг глаза вдруг словно вынырнули из ледяного плена, оказавшись спинными наростами гигантской неведомой рыбы, та разинула свою исполинскую пасть и в тот же миг поглотила эсминец, словно он был крошечным куском пирога или червяком. По льдине вдруг пошли трещины, она раскололась, освобождая морское чудовище, а то принялось раздуваться, меняя формы, и, наконец, лопнуло, разлетелось на множество ярких кусочков, каждый из которых сам представлял из себя живое существо — безумное как по цвету, так и по своей сути.

Небо осветилось болезненно-синим светом, очертания волн, горизонта, маяка и копошившихся на волнах существ обрели чудовищную четкость, словно их обвели угольно-черными чернилами. И тогда Дмитрий смог рассмотреть, во что превратились остатки эсминца и поглотившей его рыбы.

Эти небольшие существа — впрочем, судить об их размерах было чрезвычайно сложно — выглядели так, словно материализовались из чьего-то горячечного, но при этом необычайно красочного бреда. Сначала Дмитрий обратил внимание на яркость их цветов и безумие форм, но затем, слегка уняв пульс и успокоив дыхание, он принялся тщательно рассматривать отдельных особей. Первое попавшееся ему на глаза существо находилось к нему ближе всего и передвигалось по волнам с важностью мелкого чиновника. У него было две вполне себе человеческих ноги, облеченных в спортивные штаны с подтяжками, но вот на верхней части туловища не было ни рук, ни шеи, ни головы. И, наверное, этот получеловек мог бы показаться Дмитрию относительно нормальным на фоне остальных, но в следующее мгновение подтяжки вдруг лопнули, безрукое и безголовое туловище пошло трещинами и раскололось, как яйцо, а из него вылупился довольно крупный гепард. Он разинул пасть, издал громкий рык и прыгнул на поверхность океана, а опустевшая одежда рухнула в море, и ее тут же унесло волной.