Мадикен

Они быстро скинули шапочки, кофты и варежки и уселись за стол быстрее, чем Майя успела поставить для них тарелки.

Карлссоны уже позавтракали, но никто не встает из-за стола, все остаются сидеть и заводят беседу с Мадикен и Лисабет.

- Так, значит, вы пошли прогуляться на свежем воздухе, - говорит, посмеиваясь, Петрус Карлссон.

У Мадикен и Лисабет рот так набит кашей, что они не могут ответить и только кивают. Тетя Карлссон подвигает им большие ломти хлеба, намазанные маслом. Девочки жуют хлеб с маслом, большими ложками наворачивают кашу. Глядя на них, сразу видно, какая нынче аппетитная погода.

- По-моему, нет ничего вкуснее каши, - говорит Мадикен. - А как по-твоему, Лисабет?

- Не-а, - отвечает Лисабет кратко и решительно.

Конечно, кто же спорит, каша - вкусная еда, сейчас тем более. Но все-таки есть на свете кое-что и повкуснее, а Лисабет всегда говорит начистоту то, что думает.

Карлссоны дружно смеются. В Аппелькюллене все смеются каким-то особенным одинаковым смешком - негромко и добродушно похохатывая.

- А что же тогда, по-твоему, самое вкусное? - спрашивает тетя Карлссон.

- Крыжовенный крем... и просто крем... и еще другой крем.

Карлссоны опять смеются.

- Крыжовенный крем, и просто крем, и еще другой крем, - говорит Петрус Карлссон. - Это же, право, страсть какая уйма крема!

Мадикен им объясняет. Из всех только она поняла, что хотела сказать Лисабет.

- Крыжовенный крем - это крем из крыжовника, а просто крем - это яблочный крем, а другой крем - это все остальные кремы.

Туре тоже смеется:

- Крыжовенный крем, и просто крем, и еще другой крем! Что же, у вас в Юнибаккене одними кремами питаются?

- Представьте себе, нет! - обиженно отвечает Лисабет. - Мы еще питаемся мороженым... Вот когда мне исполнилось пять лет, мне дали много-много мороженого. Наверно, целых пять килограммов!

- Вот это да! - удивляется тетя Карлссон. - Неужели тебе уже исполнилось пять лет? Когда же это?

- Ну что вы! Разве она помнит! - говорит Мадикен.

Лисабет бросает на нее сердитый взгляд:

- Думаешь, не знаю? Очень даже знаю!

- А знаешь, так скажи! Ну так когда же?

- В мой день рождения... Вот тебе! - говорит Лисабет и показывает Мадикен язык.

Мадикен, разумеется, не остается в долгу и тоже показывает ей язык. Но потом девочки спохватываются, что они не дома и что в гостях так себя не ведут. Поэтому они, как воспитанные люди, благодарят за угощение и, как положено, обходят хозяев по старшинству, делая книксен и подавая руку - сначала Петрусу Карлссону, потом тете Карлссон, потом Туре и Майе.

От сытости девочек немного разморило. Хорошо сидеть в кухне у Карлссонов! И совсем не хочется вылезать на мороз и тащиться домой.

- Знаете что, девочки, позвоню-ка я вашему папе, - говорит Петрус Карлссон. - У вас дома, поди, не знают, что вы отправились покупать яйца без... денег.

От этих слов девочки ужасно застыдились, и, пока Петрус Карлссон звонил по телефону, они порядком перетрусили. Мадикен стояла рядом и дергала его за рукав:

- Спросите, пожалуйста, можно ли нам побыть у вас еще немного, а то мы еще не отдохнули.

Петрус Карлссон сделал так, как она хотела, и спросил, можно ли Мадикен и Лисабет подольше побыть на хуторе.

- Потом я их к вам отвезу, - сказал дядя Карлссон.

Мадикен и Лисабет переглянулись и заулыбались.

Но вот Петрус Карлссон протягивает трубку Мадикен.

- Папа хочет поговорить с тобой, - говорит он.

- Послушай, барышня Шик-блеск! - говорит папа. - Не пора ли тебе научиться думать заранее? Что же ты опять наделала - отправилась путешествовать в такой мороз! А если бы вы обе отморозили себе носы? Что бы ты на это сказала?

После разговора с папой Мадикен долго думала над его словами. Неужели можно и вправду совсем отморозить нос? Вот ужас-то! Даже страшно вообразить: идут они себе с Лисабет как ни в чем не бывало, и вдруг - бац! - у них отвалились носы и лежат на снегу, как две смерзшиеся тряпочки! Ну что на это можно сказать? Может быть: "Прощай, мой нос..." У Мадикен мороз по коже прошел, когда она себе это представила. Вон Альбин из их класса однажды, когда учительница спросила, для чего у человека нос, ответил: "Для соплей". А что делать Мадикен и Лисабет? Вот и девай свои сопли куда хочешь, ведь носы-то отморожены! Мадикен готова разреветься, оплакивая свой пропавший нос, но вовремя вспоминает, что носы у нее и у Лисабет пока что еще на месте. Вот счастье-то!

У Лисабет нос как раз занят делом. Она прижала его к толстой куртке Туре, которая висит на стуле.

- Как хорошо пахнет! - восклицает она. - Пахнет скотным двором. Можно, мы туда пойдем?

Туре такой же добрый и сговорчивый, как его папа.

- Конечно, можно, - отвечает он, весело посмеиваясь своим особенным смешком, так что со стороны кажется, будто бы он знает что-то хорошее, что только ему известно.