Маг и нимфа, или неправильное фэнтези

Оплёванный Линар пришёл в бешенство. Обтерев руку об одежду, он несколько раз крепко приложил Малисту по скуле и по челюсти, а потом, словно этого было мало, добавил несколько ударов по животу. Жрица морщилась, но, когда сосуд снова оказался у неё перед носом, покачала головой из стороны в сторону. Парень бросил беспомощный взгляд на начальство, лицо его побелело. Волк, сидевший подле богини, выразительно сдвинул брови.

К счастью для юноши и, пожалуй, для Малисты, к месту противостояния уже спешил Суг. Вдвоём они зафиксировали голову строптивой жрицы и, разомкнув ей челюсти, влили в глотку немного напитка. По тому, как ловко Суг зажимал рот женщины, не давая выплюнуть снадобье, по тому, как предупредительно он прокладывал тряпку между её кожей и своей, чувствовалось, что подобное занятие для него не в новинку. Линар смерил Малисту последним ненавидящим взглядом и двинулся дальше.

Из оставшихся жрецов ерепениться не стал никто. Лица принявших яд быстро бледнели, дыхание становилось прерывистым. Многие сплёвывали, словно надеясь так избавиться от растекающейся по венам отравы, некоторых рвало. Мелисса висела, удерживаемая путами, уронив голову на грудь.

Закончив обход, парень вернулся к Фериссии и, шумно дыша, встал напротив её трона, держа в руке чашу с остатками яда.

— Всё сделано, Гос... Госпожа.

— Хорошо, — воительница улыбалась. — Теперь выпей то, что осталось.

Лицо Линара медленно вытянулось. Он посмотрел на чашу и вновь уставился на богиню. На его губах застыла заискивающая улыбка, словно он надеялся, что сказанное было шуткой, которая сейчас разрешится.

— Пей, пей, — сказала Фериссия. Лицо её посерьёзнело. — Устойчивость к яду — лишь немногое из того, чем должен овладеть Мой служитель. Посмотри на бывшую верховную жрицу: в её венах его сейчас столько, что хватило бы всем собравшимся, однако она до сих пор жива.

Парень дрожал и всё тёр тыльную сторону левой ладони о ногу. В лице его не было ни кровинки.

— Посмотри на это вот с какой стороны, — продолжала богиня. — Если в своём сердце ты действительно верен Мне, если твоя клятва не была пустым звуком, то тебе нечего опасаться, потому что ты знаешь, что Я никогда не оставлю того, кто готов стоять за Меня до конца. Если же ты покривил душой, придя сюда ради власти для себя, то, как бы ты ни старался, от Моего гнева тебе не укрыться.

Лицо Линара шло пятнами. Он затравленно оглядывался. Глаза Фериссии были злыми. Сигаул и Суг глядели на парня очень серьёзно.

Медленно, словно не веря в происходящее, юноша поднял чашу и, борясь с собой, сделал три больших глотка. Глаза его закатились, он застонал и повалился на землю, лишившись чувств от напряжения.

— Клоун, — прокомментировала богиня. — Сигаул, не присылай ко Мне больше таких идиотов, не то Я подумаю, что ошиблась в тебе.

— Прошу прощения, госпожа, — белый волк поклонился. — Это больше не повторится.

— Надеюсь на это, — Фериссия встала. — Друиды посёлков, слушайте! — провозгласила она. — Правосудие свершилось, и предатели прямо сейчас умирают на ваших глазах. Мы истребили ересь, поразившую самое сердце Моего народа, однако это только начало. Мы выступим сей же час, сразу, как только последний отступник расстанется с жизнью, ибо там, за границей, собрались дикари, которые заслуживают Моего воздаяния никак не меньше, чем неверные жрецы, уже отведавшие Моего мщения. И Я спрашиваю у вас: готовы ли вы стоять за Меня до конца? Готовы ли вы выиграть эту битву, принеся победу Фериссии в сии дикие земли? Готовы ли вы показать нашим врагам, на что способен друид, если он крепок в вере? Готовы ли вы умереть ради торжества жизни? Готовы ли вы...

Она умолкла на полуслове, прерванная неожиданным звуком. Друиды оборачивались, не понимая, что происходит. Даже распятые жрецы, из последних сил боровшиеся с растекающимся по жилам ядом, поднимали головы.

Рядом прозвучал молодой звонкий смех.

Крымов посмотрел на когитограмму.

— Вот дерьмо! — сказал он.

Судя по выражениям лиц прочих магов, высказанное мнение было общим.

***

Занавес, закрывавший Врата, поднялся сам по себе, и через границу миров шагнули две женщины, обе молодые и весёлые. Первую я узнал сразу — это была Димеона. Её призрачное тело было плотным и ярким настолько, что фон сквозь него едва просматривался. Второй была девушка ростом не выше неё, с приветливым, милым лицом, с вьющимися светлыми волосами. Одеты вошедшие были в простенькие живые платья. Они шли босиком — под их ступнями из топи поднималась трава. На голове у Димеоны был венок из живых цветов, а второй такой же она как раз опускала на темя подруге. Девушки громко смеялись — не для того, чтобы привлечь к себе внимание, а просто потому, что им было весело.