Магазин работает до наступления тьмы (СИ)

Поначалу Ножкин, конечно, ничего не понял. Он блаженствовал. Никогда у него не было такой женщины — у него, по правде говоря, и была-то всего одна, сослуживица по первой работе Клара. Она почему-то очень сильно потела, у нее почти не было шеи, и голова была как бы воткнута сразу в массивные плечи. Зато готовила вкусно и затейливо, и Ножкин подумывал на ней жениться, раз ничего другого все равно не предвиделось. Но куда было Кларе — куда было всем женщинам мира — до Аниты Ножкиной-Войцеховской!..

А потом Анита шепотом спросила, как его зовут.

— Витя… — Ну не мог же он представиться Виктором Павловичем, какое тут полное имя, какое тем более отчество после всего, что было. Они лежали в траве, прижавшись друг к другу, полуголые и счастливые до самых костей, как дети.

— Витольд, — прошептала Анита. — Боже, как красиво… Витольд…

«Это очень странный сон», — подумал Ножкин. Анита снилась ему часто, и в этих снах он, повинуясь причудливой логике Морфея, выступал в самых разных ролях, но воображаемым любовником ему быть прежде не доводилось.

Потом они оказались на чердаке, а сон все никак не заканчивался. Анита расстелила на темных досках одеяло и села на него, с улыбкой прижимая к груди подушку. «Подушка атласная, — вспомнил Ножкин описание из городского архива, — красная, с бахромою, и летящий журавель вышит гладью». Счастье его начало смешиваться с холодным ужасом, становясь от этого еще острее.

Сон не заканчивался. Ножкин жмурился, представляя, как просыпается в собственной постели, щипал себя до кровоподтеков и тщетно пытался, по примеру героев какого-то полузабытого фильма, визуализировать некий особый предмет, появление которого однозначно указывало бы на то, что все происходящее нереально. Но он никак не мог решить, что это будет за предмет — что только не лезло в растревоженную голову, и сосредоточиться на чем-то одном не получалось. В блаженстве и отчаянии Виктор Павлович провел на чердаке всю ночь, и день, и еще ночь. Внизу, под досками, ходили и разговаривали — где-то там, совсем близко, жил тиран Войцеховский, ел, смеялся, посещал уборную и отправлялся то на службу, то в клуб. Дома он особенно не задерживался. Убедившись, что инженер ушел или крепко спит, Анита взлетала по лестнице на чердак к своему Витольду. Она носила ему еду, но он не мог проглотить ни кусочка, только жадно пил воду и квас.

Потом, справляя малую нужду в окошко и оторопело глядя на алый рассвет, Ножкин вспомнил, что особый предмет у него был — и он, кажется, потерял его. Ничто не нарушало сонную тишину, и он вдруг понял, что больше не слышит навязчивого тиканья. Проклятые часы инженера Войцеховского — вот что он держал в руках перед тем, как непостижимым образом оказался на крыльце особняка, а потом… Ножкин совершенно не помнил, где и как он их потерял.

Они с Анитой почти не разговаривали, общаясь только телесно, и любое движение губ расценивалось как призыв. Но про часы он все-таки спросил. Анита удивленно захлопала кукольными ресницами, покачала головой и потянулась к нему.

Утром третьего дня изможденный Ножкин проснулся на чердаке в одиночестве. И ледяной ужас осознания безо всякой примеси счастья наконец объял его. Он чувствовал себя чудовищно одиноким и потерянным, выброшенным за борт самого времени. Возможно, думал он, что-то подобное происходило и с героями историй о необъяснимых бесследных исчезновениях, которые так любили на форуме, где у Аниты была именная тема. Возможно, по необъяснимой прихоти мироздания они тоже проваливались во времени, и прошлое поглощало их, как болото…

— Или будущее, — сказала Матильда. — Можно исчезнуть и в будущем.

— И я спустился вниз, — глядя сквозь нее, прошептал Ножкин.

До этого он долго лежал, приложив ухо к доскам, но снизу не доносилось ни звука. Солнце уже добралось до середины пирамидального тополя, который рос напротив дома, — к этому времени инженер должен был уйти на службу. В доме царила умиротворяющая, нагретая тишина. На цыпочках спустившись по крутой лестнице, Виктор Павлович прокрался по коридору в прихожую. Он смутно помнил, что там, целуя Аниту, он оперся рукой о маленький столик — может, на нем и остались часы? Или он обронил их где-то возле крыльца…

Неожиданно, проходя мимо двери в гостиную, он услышал далекий отголосок знакомого тиканья. Или померещилось? Виктор Павлович повернулся, подставляя тиканью другое ухо. Еле слышное механическое стрекотание проскребло внутри головы и растворилось в тишине дома. Ножкин бросился в гостиную, уверенный, что часы там. Прежде он в гостиной не бывал, но, может, их нашла и отнесла туда Анита, или прислуга, или сам инженер Войцеховский сподобился — то-то он удивился вторым часам, а впрочем, черт с ним, с тираном-рогоносцем.