Магазин волшебных украшений

Утром следующего дня уже без четверти девять Зельда топталась на пороге магазина.

Я как раз допивала кофе и наблюдала из окна спальни за Лавандовой, когда девушка пришла. В субботу улица просыпалась позже, лениво потягиваясь и щурясь угасающими глазами фонарей. Утренний туман клочками поднимался к крышам, солнце уже всползло достаточно высоко и разогнало облака, ночью умывшие Райстон легким дождем. На Лавандовой пока оказалось совсем немного прохожих, и все же Зельда пришла, оглядываясь. Я не могла понять, чего она опасается: в центре города, где полно иноземцев, неявную полукровку уж точно воспримут нормально. Да и владельцы окрестных магазинов должны Зельду знать.

Девушка топталась на пороге, видимо, дожидаясь, пока часы на башне ратуши пробьют девять. Кофе закончился, и я решила впустить раннюю пташку. Посмотрим, на что она способна.

— Доброе утро, мисс Ханниген. Приятно видеть, что вы пунктуальны.

— Доброе утро, — пробормотала Зельда. Она вошла следом за мной в торговый зал и огляделась. Грег тихо сидел в углу, напоминая застывшую статую; девушка покосилась на него, однако промолчала. — А тут все почти как раньше. И поменялось немного.

— Тетя любила, когда вещи находятся на своих местах, однако у нее вечно не хватало времени, чтобы их туда водворить, — улыбнулась я. — Ну что ж, давайте приступим. Это сделанные вами украшения?

К приходу Зельды я извлекла из зачарованного сундука все ювелирные творения, какие отыскались в моем наследстве, развесила и разложила их на торговой стойке. Нашлось с десяток ожерелий, несколько пар серег и кулоны, а вот кольцо всего одно: судя по отчетным книгам, колечки в Райстоне раскупали быстро.

Сейчас, когда это скромное богатство сверкало и переливалось под светом магических светильников, я отчетливо видела: все вещи создал один мастер. У Зельды чувствовался свой стиль, где геометрические формы неожиданно прорастали такой нежной цветочной гаммой, что трудно становилось дышать при взгляде на подобную красоту. Из ожерелий мне особенно нравилось то, в центре которого красовался один-единственный камень, изумруд; от него ледяными водными всплесками расходились серебряные нити. Веяло от украшения снежной магией севера, дыханием бесконечных равнин и орочьей луной, поднимающейся над ними.

— Да, — сказала Зельда, — это я делала.

— Как долго вы работали с леди Галбрейт?

— Три года.

— И в последние полгода тоже?

Зельда отвела глаза.

— Очень редко.

— Почему?

— Леди почти не открывала магазин и работала одна. Я приходила несколько раз, она давала мне мелкие поручения, но никаких больших заказов. Хотя платила. В последние пару недель… — Девушка запнулась.

— Перед ее смертью? — уточнила я.

— Да. Она меня вообще не впустила. Я пришла, леди выглянула и сказала, что работы для меня нет. Я подумала, что чем-то ее обидела или сделала не так. А она…

Зельда умолкла. Я видела, что ей неловко, маетно, и что она то ли винит себя, то ли просто расстроена. Дожимать не стала: если я ее найму, время поговорить нам еще представится.

— Леди Галбрейт болела и могла вести себя странно. Оставим это, мисс Ханниген. Мне хотелось бы увидеть вас в деле. Инструменты ваши?

Я кивнула за защитную стойку, где разложила извлеченные из очередного ящика инструменты. Зельда кинулась к ним, как к родным.

— Да! Это мы с леди покупали под мою руку. — Она быстро сбросила плащ и закатала рукава платья. — Что нужно сделать?

— Кулон из этого камня. — Я выложила перед нею коробочку, в которой сочным бирюзовым цветом посылал сигналы удачи неграненый апатит. Своенравный минерал, который ни в коем случае не следовало преподносить в подарок, лишь приобретать для себя, требовал особого подхода. Мне было любопытно, как Зельда справится.

— Хорошо, — кивнула ювелир, привычно уселась за стол, настроила свет и погрузилась в работу.

Я оставила Зельду договариваться с апатитом и вернулась за прилавок. Мне самой следовало изготовить партию амулетов и обычных украшений, которые будут предлагаться первым посетителям. Открытие меньше, чем через неделю; кое-какие тетушкины запасы тоже пойдут на витрину, однако моих вещей должно продаваться больше, чтобы сразу заявить о себе.

Людвиг говорил, что меня придут оценивать не только скучающие дамочки и господа, которые хотят выбрать ожерелье для любовницы, не только владельцы магазинов и цветочницы, коллеги и конкуренты. Среди толпы, что ввалится сюда в следующую пятницу (я надеялась на ажиотаж), наверняка будут и другие люди. Люди, благодаря которым я лишилась тети. Возможно, это один человек, возможно, несколько. Мне надо показать им то, что я умею — то, что они должны увидеть.

Я бессознательно оттягивала момент, когда мне придется сесть за массовое изготовление амулетов. Это значит — снова произнести формулы и стандарты, которые даже спустя много лет не забылись; вновь вложить в камни и оправу крупицы своей силы, позволить ей течь сквозь меня, принося удовлетворение и… воспоминания. Пожалуй, для такого следовало собраться с силами и остаться в одиночестве.