Магазинчик счастья Кейт и Клары

– Ни о чем не жалею, – Джейк целует ее в щеку. – Ладно, тетя Лу, – теперь он целует в щеку тетушку, – ждем тебя в четверг на чай по случаю дня рождения Дейзи.

– Непременно буду. Пока, Дейзи, – она машет внучке.

Дейзи, сидящая на руках у Поппи, машет в ответ.

– Не провожай нас, – говорит Поппи. – Занимайся своей новой гостьей. До скорого, Кейт.

Они выходят в холл, мы слышим, как за ними закрывается дверь, и тут же прибегает Роузи, собачка Лу.

– Роузи боится Дейзи, – Лу наклоняется, чтобы погладить ее. – Она пока слишком мала и хватает все подряд. Хотите чаю, Кейт? – Она указывает на большой чайник, стоящий на подносе. – Еще немного есть.

– Нет, спасибо. Я пила чай перед уходом.

– Значит, вы хотите поговорить о пятидесятых годах? – спрашивает Лу, откидываясь в кресле.

– Именно так.

– По какой-то конкретной причине?

Я предвидела этот вопрос и потому уже приготовила ответ.

– На чердаке магазина я нашла старые дневники – ничего интересного, но мне захотелось узнать об истории Сент-Феликса в то время.

Лу кивает, но мне кажется, она не совсем мне верит.

– И что вы хотите знать? Как я уже говорила, это было давно, и я мало что помню.

– А вы что-нибудь припоминаете про магазинчик Клары? – начинаю я. – Вы сказали, он находился там, где сейчас мой.

– Да, верно. После нашей встречи я думала об этом. Я хорошо помню тот магазин, он был довольно популярный. Как вы догадываетесь, в пятидесятые мы здесь жили довольно уединенно. С появлением железной дороги многое поменялось, стали приезжать отдыхающие, но достать модные фасоны, журналы и записи было целой проблемой. Можно было делать заказы по каталогу, но их доставляли ужасно долго – не то что сейчас, когда оформляешь заказ сегодня, а завтра его привозят. Поэтому магазин, в котором шили и продавали модную одежду, пользовался среди девушек особой популярностью.

– Могу себе представить! И вы говорите, Клара все шила сама?

– Сначала, мне кажется, да, но с увеличением спроса она точно привлекла к работе местных мастериц.

Совсем как я, думаю я про себя, а вслух говорю:

– Ого, должно быть, ее дела шли хорошо.

– Полагаю, да. Знаете, я подумала и про ее дочь – она, должно быть, была моей ровесницей.

– Вот как? Значит, вы знали ее.

– Вообще-то нет. Когда она переехала сюда из-за болезни – по-моему, у нее был полиомиелит, – она год не училась, а когда поправилась и стала посещать нашу среднюю школу, она оказалась на класс младше меня.

– Она вылечилась от полиомиелита? – как можно небрежнее спрашиваю я. – Она снова стала ходить?

– По-моему, она долго ходила на костылях. Я припоминаю ее в школе – на таких больших деревянных штуковинах, но не в коляске, как вы говорили.

– Замечательно, – говорю я, думая о Мэгги. Возможно, это благодаря тому, что Арти ее подтолкнул. – А что-нибудь еще вы помните? Про художника, о котором я упоминала – Арти или, возможно, вы знали его как Артура?

Лу качает головой.

– Нет, но, как я уже говорила, тогда в Сент-Феликс приезжало много художников. По сути, в пятидесятые все и началось. Большой картинной галереи, как сейчас, тогда не было, и маленьких, разбросанных там и сям, тоже, поэтому картины выставляли в окнах жилых домов, и люди покупали их напрямую.

– Как мило, – я живо представляю себе, как это было.

– Впрочем, я помню одного пожилого мужчину – очень приятного господина. Он был тихий и скромный и рисовал на чем угодно, обычно на старой фанере, которой обшивают рыбацкие лодки. Думаю, холст был ему не по карману, да и на краски-то наскребал с трудом. Но к нам, детям, он был очень добр и мог поделиться красками, если его об этом очень просили, – Лу трет себе лоб, стараясь что-то вспомнить. – Как же его звали… на языке вертится…

– Неважно, – мягко говорю я. – Значит, никакого Арти в то время вы не помните?

– Нет, помню только другого художника, которого по странному совпадению звали Лу, но он был мужчиной. Он ездил в красном фургоне – думаю, в том самом, который сейчас водит Ани. Еще знаю про дом с мезонином – Поппи мне все рассказала…

– Большое спасибо, Лу, – улыбаюсь я, – но сейчас меня интересует конец пятидесятых, потому что дневники датированы тем временем.

– Был бы жив Стэн, – говорит Лу, – он рассказал бы больше. Стэн знал много всего про старый Сент-Феликс. В ту пору ему было около двадцати. Жаль, он скончался пару лет назад.

– Действительно жаль.

– Мы с Поппи и Джейком были очень близки с ним.

– Ну, спасибо, Лу, что уделили мне время. – Я встаю. – Вы мне очень помогли. Так здорово заполнять пробелы. Дневники, видите ли, довольно сумбурны.

Лу кивает.

– Если захотите еще что-нибудь узнать, обращайтесь, – говорит она. – Всегда буду рада помочь.

– Всего один момент, – вдруг осеняет меня. – Вам известно, кому принадлежал дом на холме при въезде в Сент-Феликс? Тот, что с синей дверью? Говорят, его выставили на продажу – Ной из антикварного разбирал там вещи.

– Думаю, за это время он сменил нескольких хозяев. Правда, с последними я вряд ли была знакома. Вам надо спросить Аниту – тот магазинчик пряжи был в эпицентре всех местных сплетен. Уверена, она точно знает.