Магазинчик счастья Кейт и Клары

– Если ты повелась на это, значит поведешься на что угодно, – говорит он. – Он давит на сочувствие и твою невероятную способность видеть во всем хорошее, чтобы… ну… как бы это мягче выразиться…

– Да не тяни, – тихо говорю я. – Вываливай как есть.

– Ладно. Чтобы залезть тебе под юбку. Ну вот, сказал.

Я долго смотрю на него, а потом качаю головой.

– У тебя на уме одни пошлости. Не все-такие, как ты. Мы с Джулианом – друзья, и если тебе это не нравится, то мне очень жаль, потому что я думала, что и с тобой, Джек, мы тоже друзья. Возможно, я ошибалась.

И не говоря ни слова больше, я припускаю вниз с холма, так что он только меня и видел.

– Вы в порядке? – спрашивает позднее тем вечером Джулиан, когда мы сидим в «Морских гадах», ожидая закусок. – Вы очень молчаливая.

– Да, извините. Все в порядке. Просто день был дурацкий.

– А именно?

С чего бы начать? – прикидываю я. С визита в старый дом под видом чужой жены, чтобы проверить, действительно ли там жили люди, которых мы видим на вышивке и картине? Или с того момента, когда я бросила на дороге моего фиктивного мужа после ссоры из-за вас?

– А, ерунда, – тактично говорю я. – Житейские мелочи.

– У меня он тоже был дурацкий, – говорит Джулиан, и мне приятно, что ему гораздо легче поделиться со мной своими проблемами, чем мне с ним – своими. – Какой-то тип пришел в галерею и принялся песочить картины отца.

– В каком смысле?

– Сказал, что не он их рисовал. – Джулиан качает головой. – Придет же такое в голову! Точно псих. Я бы так ничего не узнал, но в кондитерской наткнулся на Офелию из галереи. Она изумилась при виде меня и чувствовала неловкость из-за случившегося, поэтому подумала, что лучше сама мне все расскажет, пока не начались пересуды.

Я решаюсь умолчать о том, что у обитателей Сент-Феликса есть и поинтереснее темы для сплетен, чем галерея «Лайл». Большинство из них даже ни разу не заглядывали туда – по их мнению, это развлечение исключительно для экскурсантов и отдыхающих.

– И правильно сделала.

– Я тоже так думаю, – кивает Джулиан. – Само собой, я мог только ее заверить, что картины рисовал отец – а кто же еще? Он обожал это место.

– А когда ваш отец впервые приехал сюда? – интересуюсь я, видя идеальную возможность больше разузнать о жизни Уинстона Джеймса в Сент-Феликсе.

– Полагаю, в середине пятидесятых, – задумчиво говорит Джулиан. – Тогда он был молод, только пробивал себе дорогу. Меня, разумеется, в то время еще не было. Они с мамой познакомились в начале семидесятых в Нью-Йорке и вскоре поженились. Первые годы жизни я провел в Штатах, но мама хотела, чтобы я получил образование в Англии, и так я на многие годы попал в пансион. Она была значительно младше его, но их обоих это, похоже, устраивало. На ваш взгляд, разница в возрасте – это проблема? – небрежно спрашивает Джулиан, отпивая из бокала.

– Нет вообще-то. И что же вам известно о жизни отца в то время? – спрашиваю я, возвращаясь к интересующей меня теме. – Я хочу сказать, в пятидесятые годы? Говорят, тогда в Сент-Феликс приезжало много художников.

– Немногое. Только то, что здесь он написал свои лучшие картины. Любопытно, что поначалу он никому их не показывал. Думаю, его смущало, что они выглядят такими простыми. Он даже не догадывался, что они станут его самыми известными работами.

– То есть в ту пору друзей у него тут не было – ну, знаете, как у других художников?

– Насколько я знаю, нет, – пожимает плечами Джулиан, – да и откуда мне знать, если я тогда еще не родился. Ну и довольно об отце, а то я подумаю, что вы – одна из них!

Я бросаю внимательный взгляд на Джулиана.

– О, я опять завела разговор о вашем отце? Простите. Давайте поговорим о вас. Как ваши дела и чем вы занимались эти дни?

– Хорошо, спасибо. Вы были правы: если приглядеться, люди тут довольно приветливые. Я очень поднаторел в светских беседах.

– Приятно слышать, – смеюсь я. – Очень за вас рада и надеюсь, этот опыт вам пригодится, когда вы вернетесь к своей обычной жизни.

– В этом-то вся штука – с тех пор как я здесь, мне все меньше хочется возвращаться к моей обычной жизни. На самом деле я подумываю о том, чтобы осесть здесь навсегда.

Он ждет моей реакции.

– Как… неожиданно! – осторожно говорю я, прикидывая, какой реакции он от меня ожидает. – Но разумно ли это? В том смысле, что мы тут изолированы от мира – сложности с транспортом, с международными перелетами.

– Разберемся, – отмахивается Джулиан. – Я тут присмотрел интересную недвижимость, которую можно замечательно обустроить для постоянного проживания – лучше, чем домик, в котором я живу сейчас. Когда-то это место принадлежало моему отцу. Для него это было временное пристанище, куда он возвращался время от времени. После его смерти дом отошел мне – он маленький, но очень славный и уютный, если вам такие по душе.

– Здорово, что вы подумываете остаться, Джулиан, – все так же с опаской говорю я. – Впрочем, должна сказать, что я немного удивлена. Не могу представить, что вы будете постоянно тут жить. Здесь все так… провинциально, что ли, а вы мне всегда казались космополитом.