Магеллан. Великие открытия позднего Средневековья

Когда флотилия дала деру с Гуама, корабли, по свидетельству Альбо, направились к юго-западу[679]. Поворот на юго-запад никак нельзя считать попыткой вернуться на широту Молуккских островов, даже демонстративной. Если бы Магеллан действительно считал, что острова Пряностей находятся в зоне плавания испанцев, он должен был бы взять строго на юг, поскольку уже забрался на запад и оказался ближе к португальской зоне мореплавания, чем сам ожидал. Разумеется, этот поворот к югу никак не мог быть связан с желанием добраться до азиатской суши. Так в чем же был смысл нового курса? Магеллан, судя по всему, следовал указаниям чаморро, направлявшим его на Яп или Палау – острова, с которыми они находились в тесном контакте. Как правило, следовать рекомендациям тех, кто стремится от тебя побыстрее избавиться или отправить на погибель, не очень благоразумно, но Магеллану был уже дорог хороший совет. Судя по воспоминаниям уцелевших участников экспедиции, которые записал Максимилиан Трансильван, когда они через полтора года вернулись домой, Магеллан узнал полезную информацию у туземцев прямо в открытом море за Гуамом – они плыли в каноэ недалеко от необитаемых островов – вероятно, самых первых на его пути в архипелаге Яп. «Жестами и знаками, как глухие разговаривают друг с другом», путешественники «спросили, где они могут найти провизию, в которой очень нуждались». Их собеседники направили их к «не столь отдаленному острову, который назывался Селани, почти показали на него пальцем [quam et fere digito ostendebant] и объяснили, что он населен и что там можно найти все необходимое для жизни»[680]. Из-за шторма найти «Селани» им не удалось. Зато так они наконец вышли на нужный маршрут к Филиппинам.

Когда в 1513 году Бальбоа пересек Панамский перешеек и увидел свое «Южное море», то посчитал его узким рукавом Индийского океана, отделяющим Панаму от Азии. Европейские мореплаватели продолжали недооценивать его протяженность. Магеллан наверняка даже не попытался бы пересечь Тихий океан, если бы представлял себе его истинные размеры. Пигафетта проявил нехарактерный для себя реализм, утверждая после перехода через океан, что он слишком обширен для безопасного плавания, но ослабил убедительность своего заявления, сославшись на волю высших сил: «Если бы Господь Бог и Присноблаженная Мать Его не послали нам хорошей погоды, мы все погибли бы от голода в этом необычайно обширном море». Он не удержался и еще подбавил характерного для него хвастовства: «Я глубоко уверен, что путешествие, подобное этому, вряд ли может быть предпринято когда-либо в будущем»[681].

В результате достоверность слов Пигафетты была поставлена под сомнение, и многие мореплаватели стали пытаться повторить путь Магеллана. Но все они также недооценивали размеры Тихого океана. Альваро де Менданья в 1595 году во время уже второго кругосветного путешествия, когда он, казалось бы, должен был чему-то научиться, перепутал Маркизские и Соломоновы острова, разделенные расстоянием 6437 километров. Даже Педро Фернандес де Кирос в начале XVII века, знакомый с Тихим океаном лучше, чем кто-либо из его современников, обычно заносил в журнал расстояния меньшие, чем проходил на самом деле. В большинстве атласов того периода Тихий океан кажется меньше Атлантического или хотя бы имеет одинаковые с ним размеры. Сама обширность океана подрывала достоверность рассказов о нем.

Такое упорство в заблуждениях свидетельствовало о триумфе надежды над опытом. Путешественники той эпохи, которым нужно было набирать команды на свои корабли, изображали океан не таким, каким он был, а таким, каким они хотели его видеть. Регулярность ветров и течений, которая вообще-то должна была положительно сказаться на навигации, на деле, возможно, замедлила ее. Она ограничила Магеллана и многие поколения следовавших за ними европейцев узкими коридорами, которые определялись ветрами и течениями и по которым можно было пулей пронестись по океану. Только из-за внезапного мятежа в 1536 году экспедиция Грихальвы вышла за пределы, предписанные стихиями. Первое путешествие туда и обратно через океан состоялось лишь в 1564 году, когда весьма одаренный мореплаватель Андрес де Урданета, по совместительству августинский монах, успешно прошел из Мексики в Манилу и обратно. До капитана Кука никто из европейцев не занимался систематическим нанесением на карту Тихого океана вне пределов коридора ветров. Еще в 1789 году, после бунта на «Баунти», Флетчер Кристиан и его подельники смогли укрыться на необитаемом и отсутствующем на картах острове. Природные условия океана не определяли историю его изучения, но, как и в других случаях влияния природы на историю, ограничивали возможности и регулировали ход событий.

9 Смерть как перформанс Филиппины, март – июль 1521