Маги в плену льда

Перечисление утянуло меня в воспоминания недельной давности, когда я оценивала вошедшую в мой магазин клиентку. Что я тогда о ней подумала? Я решила, что она будет просить у меня запрещённые магические вещи. Что то же меня натолкнуло на эту мысль…

Стоп! Так нельзя.

А почему нельзя? Про Стефи Гриф можно, про Анну — можно. Даже про Розалину Гарнье тоже можно, а про Шарлет — нельзя, только потому, что она пострадавшая?

Пришлось себя одёрнуть. Я по своей натуре человек, ищущий справедливости во всём. Любимое выражение, которое характеризует меня: «Не знаешь, как поступить, поступай по закону». И это неверно вешать на Шарлет обвинения. Необходимо оставаться беспристрастной.

Так, пойдём другим путём, но начнём с Шарлет, ведь именно она сказала первой о проклятье, перед моим походом в башню, а потом о зеркалах.

Зеркал действительно полно, ведь так наши предки старались осветить большие помещения, не завешивая их чадящими факелами и люстрами со свечами. Но теперь зеркала под толстым слоем наледи и снега. Мороз вообще постарался, спрятал роскошь под белым покрывалом. Выходит, воздействие провели через что то другое.

Пришли на ум и другие слова Шарлет:

— Он приказал раскрыть её, на той пентаграмме, и в развёрнутом виде положить рядом с диваном. Я осталась с папой. Он опустился на одно колено перед госпожой Гарнье. Что то стал шептать. Я не слышала такого заклинания. Оно древнее, незнакомое, на чужом языке. Нам не преподавали его.

«…перед госпожой Гарнье».

Бр-р-р! Высокие отношения!

А что, если язык, про который говорила девушка тот самый, древний валлийский? Его действительно преподавали не на всех факультетах и не людям. Но если советник знал заклинание, то оно вполне доступно, и необходимо лишь хорошенько пораскинуть мозгами.

В голове снова завертелась чепуха их антонимов: «Ревность — любовь. Любовь — ревность».

Тьфу! Опять меня сносит в сторону!

Стоп. Именно слово: «любовь», мне на ухо шептала, предположительно, Хранительница замка. Если это была не она, то я сумасшедшая, у которой от голода и холода появились галлюцинации. Но ещё я отчётливо слышала слово: «Жизнь».

Пара перед нами продвинулась. Пришлось сделать шаг вперёд и снова замереть. Эммануил крепко сжимал мою руку, и мне хватало тепла его стихии, чтобы не окоченеть — я расслабилась.

Эксперты ухватились за дух Хранительницы и за результаты проклятия. Замок подвергался могущественному волшебству, ведь Моргана горячо любила своё дело — плела невероятные кары.

Так так. Что у нас там? Кара. Проклятье. Фата Моргана, а в простонародье — Зеркало. Причём наличие людей обязательное условие для наложения миражей. Ключ к исполнению колдовства — кровь назначенного на место жертвы человека.

М да. А про кровопускание никто так ничего и не сказал.

Что же еще мне известно?

Шарлет Грози оказалась весьма общительной девушкой. Это подтвердили сразу двое: Лиза и Эммануил. Шарлет могла поведать легенду, например, кому нибудь из друзей или знакомых. Как бывает: слово — за слово и выяснилось, что однажды роду Гарнье принадлежал замок, который сейчас вернётся в лоно семьи после женитьбы советника.

Неожиданно из глубин памяти выплыли слова Эммануила: «Я склоняюсь к тому, что кто то настолько проникся историей замка, сходством имён и переплетением их в отношении одного единственного человека, что измыслил некий план. Кудесники, участвующие в нём могут и не знать, что они часть некоего сценария. Теперь и мы стали ингредиентом этого вкусно приготовленного блюда. И видит великий Мерлин, я готов сделать всё возможное и невозможное, чтобы разгадать шараду, навязанную нам».

Золотые слова!

«Про Шарлет много что говорят, как и про её папашу. И самое простое из всего, что про них судачат: Шарлет влюбчива, как кошка. Но именно её выдадут за небрачного сына принца, хотя многие семьи рассчитывали на такую партию. Это уже решено. Советник их всех сделал — понятно? Она одна из тех бездарных, кто нос утрёт первым красавицам чаровницам. Конечно, про неё чего только не говорят».

Ах, Лиза, Лиза, как же ты права. Неизвестный желающий насолить, может и постараться. Власть открывает много дорог и возможностей, а сын принца — абсолютное влияние на жизнь королевства.

Как там сказал Эммануил: «Увы, дуализм присутствует во всём. Сотворить обращение положительной энергетики в отрицательную, несущую вред здоровью и жизни, не так сложно».

Так и есть. Лунные цветы, сорванные в зимнем саду замка яркое тому подтверждение — цветут себе и пахнут на всё здание.

— С тобой всё в порядке, Эмма? — вопрос жениха, вклинившийся в процесс моих рассуждений, застал меня врасплох.

— Э-э-эм. Да.

— Ты кусала губы.

— Волнуюсь.

— Я рядом.

Миленько. Только очень хотелось скорее прекратить разговор, ведь моё воображение неожиданно перенесло меня в коридор, где я подслушала разговор Эра Сора с неизвестной девушкой. Слова, сказанные начальником Тайной канцелярии незнакомке, прозвучали, как объяснение всему происходящему: