Магические узы

– Вы хотите ограбить меня? – пролепетала девушка, судорожно сглотнув. Расширенные от ужаса глаза заблестели от слез. – Забирайте все, только меня не трогайте!

– Мне нравится ее предложение, – ухмыльнулся Богдан. Его кривая усмешка, прежде мне не знакомая, отталкивала. Я приноравливалась к новому старшему брату, и пока не знала, насколько готова принять его.

– Ты продала на Мировом аукционе браслет, – произнесла я и, задрав рукав, продемонстрировала собственное вживленное в запястье украшение. – Он был подделкой. Мы ищем настоящий.

– Кто вы?! – губы Лори дрожали, ее саму колотило от страха.

Подумать только, сейчас во мне бурлило шальное веселье, а всего неделю назад, я бы чувствовала себя совсем раздавленной и испуганной, полумертвой от конфуза и стыда.

– Брат с сестрой, – откровенно произнесла я, не обращая внимания не ее мгновенное недоумение, когда она глянула на мою пухленькую неповоротливую фигурку и чуть оглянулась к Богдану, высокому очень коротко подстриженному красавцу.

– Нам нужен браслет, – с лаской в голосе произнес Богдан женским голосом. Его тон словно бы говорил: «Мне очень не нравится это делать, но, если придется, я без колебания выстрелю». Кажется, Лори от испуга приготовилась рухнуть в обморок.

– Я не нашла его, – отозвалась она. По бледной нежной щечке девушки пробежала одинокая слезинка, и большим пальцем Богдан стер соленую дорожку.

– Прекрати! – рявкнула я. – Ты ведешь себя по-скотски! Она сейчас копыта отбросит от страха!

– У нее нет копыт. У нее отличные ноги, – очень мрачно улыбнулся брат, явно намереваясь запугать жертву еще сильнее, и та сжалась. Непроизвольно в голове проскальзывали пагубные сравнения. Всего несколько дней назад Ветров старший заявился в особняк моих родителей. Он добивался от меня браслета, но действовал холодно и тонко, ни разу не сорвавшись на грубые унижения. В отличие от Ратмира Богдан действовал, как последний негодяй, и его поведение коробило.

– Я не нашла браслет, честно, – Лори всхлипнула, кажется, готовая раскрыть все семейные тайны аж до седьмого колена. – Я пыталась. Мой дядька его спрятал. Он не оставил подсказки, только повторял все время, что самое драгоценное таится в часах. Лосиан рехнулся к старости…

Но договорить она не успела потому, как особнячок накрыл оглушающий вопль сирены. Забытая в кладовой кухарка долго маялась в заточении, а потом сумела-таки освободиться от пут и расколотить призму охранного заклятья. В следующий раз мы с Богданом заговорили, когда его выпускали из темницы в подземелье Ратуши.

Глава 13 Похищенная

В подземелье Ратуши, куда нас с Богданом привезли стражи, скрутив на пороге особняка перепуганной Лори, задували сквозняки, и царил ледяной холод. Под потолком бился световой шар – единственный почти разряженный источник света. В маленькой каменной коробке с деревянной лавкой и зловонной дырой в углу не было решеток, словно бы одиночная камера являлась продолжением коридора. Только ощущение призрачной свободы являлось обманным, ведь стоило чуть склонить голову, как вместо одной стены вспыхивала прозрачная магическая перегородка, и по ней изредка, если присмотреться, пробегали голубоватые лучики-змейки.

Чтобы согреться, я забралась на лавку с ногами и подтянула колени к подбородку.

– Истомин, на выход! – раздалось эхо резкого гнусавого голоса. У меня непроизвольно зашевелились уши. По коридору прошелестели шаги, и брат, отгороженный от меня лишь расстоянием из воздуха, остановился перед темницей. Коротенький драный халатик, разошедшийся по швам, едва прикрывал мужской срам.

– Удачи, сестренка, – Богдан растянул губы в усмешке.

Нужно было сказать, что-нибудь оскорбительно-уничижительное, только сил на пикировку не осталось.

– И тебе, – буркнула я, отворачиваясь, и уши обижено поникли.

Он помялся, явно желая продолжить беседу, но промолчал и, развернувшись, убрался из темницы. Я осталась одна, вернее, с друзьями по несчастью, тихонечко, как мышки, сидевшими в соседних камерах.

От скуки хотелось заснуть, но холод отпугивал дрему. Правда, через бесчисленные часы в наш безмолвный подавленный коллектив, рассаженный по камерам, притащили тролля-весельчака, хмельного и довольно жизнью, схваченного в центре Ветиха за разбитую витрину торговой лавки. Прежде чем вырубиться, пьянчуга орал на все подземелье скабрезные песни, а потом вдруг резко осекся и в следующую секунду захрапел по-богатырски, расстроив заключенных своим самоустранением.

Тролль стал единственным развлечением в бесконечном заточении, растянувшимся, как выяснилось позже, на долгие сутки. От безделья, пока светильник не погас окончательно, мне удалось изучить все без исключения надписи на стенах. Одна запомнилась особенно четко: «Бог помнит о наших желаниях, даже если мы о них уже забыли».

К счастью, обо мне тоже не забыли.