Магический Театр

Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, где Емеля живет, и

спрашивает: - «Ты - дурак Емеля?» А он с печки: - «А тебе на что?» - «Одевайся скорее,

я повезу тебя к царю.» - «А мне неохота»… Рассердился офицер и ударил его по щеке. А

Емеля говорит потихоньку: - «По щучьему веленью, по моему хотенью - дубинка,

обломай ему бока»... Дубинка выскочила - и давай колотить офицера, насилу он ноги унес.

«Дурак» - это уже здесь что-то вроде звания или статуса, и, кстати Емеля здесь не

назвался – «я мол дурак», он сразу стал в корень смотреть. Дубинка как сила

трансформации личин, которые, в свою очередь, создаются для общественного -

иерархического употребления, и здесь помогла преодолеть теперь уже давление силы

общества в лице офицера. То есть, Емеля доказал свою самостоятельность и

независимость от мнения общества, независимость от общественного мышления. Показал

царю свою самость, - то, что его стоит учить дальше.

Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает самого

набольшего вельможу: - «Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч

сниму». Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту

деревню, вошел в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.

94

- «Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, - тогда он

все сделает, что ни попросишь».

Царь, как властитель, сразу почувствовал преемника (так сразу сообщили фигуры –

исполнители ролей), но порядок есть порядок – от простого к сложному и от малого к

большому, потому офицер и был первым, - заметим, что без войска, то есть символом

своеобразного посвящения.

Набольший вельможа означает силу уже совсем иного порядка. Это разум -

распорядитель, который планирует и обдумывает действия, организует события,

осмысливает и понимает причины и следствия и способен в них разобраться. Для него

важен результат, а не способ, и имеется большое разнообразие путей достижения цели.

Набольший вельможа дал Емеле изюму, черносливу, пряников и говорит: - «Емеля,

Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю». – «Мне и тут тепло»... – «Емеля,

Емеля, у царя тебя будут хорошо кормить-поить, - пожалуйста, поедем.» - «А мне

неохота»... – «Емеля, Емеля, царь тебе красный кафтан подарит, шапку и сапоги».

Емеля подумал-подумал: -« Ну ладно, ступай ты вперед, а я за тобой вслед буду».

Набольший вельможа понимает, что силой не возьмёшь, и сулит еду, кафтан шапку и

сапоги, то есть телесное и чувственное удовлетворение и удовлетворение тщеславия. Это

привлекло Емелю по природной склонности людей к удовольствию и по причине своей

новизны и неизведанности, и было очередной проверкой-испытанием. К тому же, Емеля

хорошо понимал к чему дело идёт.

Уехал вельможа, а Емеля полежал еще и говорит: - «По щучьему веленью, по моему

хотенью - ну-ка, печь, поезжай к царю»... Тут в избе углы затрещали, крыша

зашаталась, стена вылетела, и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо к царю.

Почему на печи, не на санях, например и не с избой уж вместе? Здесь сложное

перемешивание смыслов получилось. Печь здесь выступает, как символ внутренней силы

печища - внутреннего пространства, которое освоено, осознано, которому хозяином

являешься. А почему не изба целиком? А потому, что на встречу с царём можно выйти с

тем, чему сам царь. Изба же, в данном случае, есть не только внутреннее пространство,

которое подвергается проверке, но и весь мир Емели, а ему на тот момент он хозяином

ещё не был. Вот и решил ехать не печке и показать силу, потому что уже понимал и

предчувствовал, что его ждёт. А ждёт его посвящение в царя.