Магия безумия

Наверху солдаты, внизу пропасть, слишком широкая, чтобы перепрыгнуть ее без разгона. Первый ряд всадников появляется на гребне дюны, подняв тучу пыли. Облако, похожее на гриб, устремляется вниз и окутывает нас. Я прикрываю нос и рот. Птицы так близко, что их мощный галоп отдается сквозь дерево в моих подошвах.

– Бери доску и отбивайся!

Джеб едва успевает это выговорить, как я вдруг вспоминаю про флейту.

Морфей велел использовать ее, когда нам понадобится обрести почву под ногами.

Он знал, что это произойдет…

Он, как всегда, стоит за сценой и дергает ниточки.

Я подношу флейту к губам, дую и нажимаю пальцами на дырочки, имитируя ритм знакомой колыбельной. Хотя я никогда и не пыталась играть на флейте – и духовые инструменты ничуть не похожи на струнные – у меня это получается безо всяких усилий.

У Джеба отвисает челюсть. Он, как и я, потрясен. Если бы он знал хотя бы половину правды… как долго эта музыка дремала во мне.

Мелодия, громкая и волшебная, перекрывает весь шум. Как только затихает последняя нота, за спиной у наших преследователей раздается грохот. Тысячи устриц несутся грязно-серой волной, как лавина, через гребень дюны, снося королевскую армию.

Я роняю флейту, и она пропадает. Жабедные птицы, потерявшие опору, и выпавшие из седел карточные стражи пытаются карабкаться по ракушкам, как горные козы по каменным выступам, но гремящий поток подхватывает их и уносит. Устрицы расступаются, как море перед Моисеем, и мы с Джебом оказываемся посередине, целые и невредимые. Они еще помнят, что́ мы для них сделали.

Теперь солдаты нас не схватят, но мы уже не наберем скорость, а значит, не сумеем перепрыгнуть через расщелину. Обратный подъем на дюну, по такой неровной поверхности, займет полдня. От волнения я потеряла счет времени. Мы провели здесь несколько часов, не меньше.

– Вставай на доску! – приказывает Джеб, перекрикивая грохот. – Мы перепрыгнем на устрицах. Они летят через расщелину… доедем на них до самого кладбища!

Я смотрю на ракушки, которые перескакивают через пропасть, пользуясь странными законами здешней физики. Они увлекают с собой солдат Червонной армии и сбрасывают их вниз по пути, как бросают мусор из окна машины. Мне кажется, что сейчас они проделают это и с нами…

Приходится поверить, что устрицы не причинят нам вреда. Они ведь явились на зов флейты, чтобы помочь.

Джеб сгибает колени, словно собирается выполнять приседания. Он готов к прыжку.

– На счет «три», – говорит он, нацеливается доской поверх ракушек и ставит на нее левую ногу, правой упираясь в землю.

– Раз…

Его голос заставляет меня очнуться. Я хватаю свою деревяшку и принимаю такую же позу, балансируя на одной ноге, чтобы оттолкнуться одновременно с ним.

– Два…

Свободной рукой я держусь за цепочку, которая свисает с пояса Джеба.

– Три!

И мы разом, как будто проделывали это тысячу раз, бросаем наши доски на приближающуюся устричную волну. Одна нога уже стоит на месте, и надо оттолкнуться другой, чтобы влиться в поток. Ехать по устрицам совсем не так легко, как по песку. Доска прыгает с ракушки на ракушку, а иногда натыкается на карточного стража. От каждого столкновения звенит цепочка и сотрясаются кости. Очень скоро я вся растрескаюсь.

Мы набираем скорость по мере приближения к пропасти. Сердце у меня взмывает вверх и бьется в горле.

– Держись за доску и не смотри вниз! – орет чрез плечо Джеб.

Я хватаюсь за деревяшку свободной рукой и подтягиваю колени. Мы прыгаем. Я так крепко держусь за цепочку, что пальцы как будто сливаются с ней.

Зажмурившись, я глотаю пахнущий рыбой воздух и пытаюсь унять страх.

– Йо-хо-хо!

Возглас Джеба заставляет меня открыть глаза.

Поначалу мне кажется, что это невозможно. Мы летим, присев на досках; край пропасти остался позади, и мы, похоже, сейчас ее преодолеем. И даже не пришлось прибегать к помощи магии.

Видимо, тут всё дело в изгибе раковин и наших досок, потому что странная гравитационная аномалия, позволяющая устрицам лететь, работает и в нашу пользу. Дощечки буквально несутся в воздухе сами собой. Ветер пронизывает меня, и я задираю голову, наслаждаясь синевой.

С ума сойти, мне весело.

– Йо-хо! – торжествующе кричу я, подражая Джебу. Он смотрит через плечо и улыбается.

Я тоже улыбаюсь, и страх отступает. Но потом Джеб отворачивается, а я случайно опускаю взгляд.

Расщелина не бездонная. И лучше бы было знать, что у нее нет дна, чем видеть трупы внизу. Мы – примерно на высоте двадцатого этажа, и перед нами открывается жуткое зрелище. Изувеченные тела наших преследователей висят на острых камнях, торчащих из стен ущелья, которое сужается книзу.

У меня кружится голова, перед глазами всё плывет. Я перестаю удерживать равновесие и опрокидываюсь с летящей доски.

Я издаю беззвучный крик. Джеб еще ничего не заметил. Плача, я пытаюсь отстегнуть цепочку, чтобы не погубить нас обоих. Но застежка не поддается, и я сдергиваю Джеба с доски. Он с воплем пролетает мимо.

Я хочу крикнуть в ответ, но легкие не повинуются. Джеб тянет меня вниз, стенки ущелья, покрытые острыми камнями, проносятся мимо. Джеб сбрасывает рюкзак, избавляясь от лишней тяжести.