Магия из котла: тайны валлийских легенд и преданий

Упражнение

Так что же в имени? Насколько для вас важны имена? Мы узнали тайну имени Гвиона Баха. А ваше имя? К чему призывает оно? Остановитесь на секунду и подумайте над именем, что носите, данным или выбранным. Описывает ли оно что-то? Если да, что? Отражает ли оно ваши личные качества? Может, вы названы в честь кого-то, скажем предка? Или имя напоминает о вашем месте в жизни и о вашем наследии? В имени заключена огромная мощь, и даже если мы пренебрегаем этой мощью и относимся к нему как к какому-то ярлыку, нельзя отрицать того, что мы живем в мире ярлыков. Да, наши имена – лишь ярлыки, но как придать им смысл? Помедитируйте над функцией вашего имени, над тем, что оно значит для вас, ваших любимых и тех, кто вас окружает.

К примеру, мое имя неразрывно связано с моей ролью в племени. Своей фамилией я воздаю почести кельтскому племени Хьюз. Фамилия Хьюз происходит из кельтского слова Hu или Huw, что значит «огонь» или «вдохновение». Так через свое родовое имя я ощущаю связь с веками кельтской истории и кельтским наследием. А личным именем воздаю почести родителям за то, что назвали меня так.

Священная погоня

А теперь мы переходим к наиболее волшебному аспекту процесса трансформации – погоне. В главе, посвященной Керидвен, мы поняли, какую роль она играет в погоне и для чего так часто меняет обличия. Теперь мы сменим точку зрения и посмотрим на эту сцену глазами жертвы. Как мы уже поняли, Керидвен – охотник, она гонит адепта вперед. Однако и в мелочах тоже кроется магия. На первый взгляд может показаться, что преследование как-то связано с яростью Керидвен, что поведение Гвиона – обычная реакция в духе «бей или беги» и что богиня-ведьма – всего лишь агрессор, решивший уничтожить то, что было у нее украдено. Но мы-то с вами уже понимаем, что есть и другие уровни восприятия этих событий.

Битва трансформаций несет в себе вполне конкретные смыслы и цели и специально составлена таким образом, чтобы выполнять сразу две функции. С одной стороны, она развлекает – это прекрасный способ скоротать долгую темную ночь, а с другой – говорит о тайных знаниях, обращаясь к совсем иной аудитории, к тем, кто изучает тайное знание. Представьте себе, как сказители древности расставляли в легенде нужные акценты, выстраивали внутреннюю драму, нагнетали напряжение, которое достигало кульминации в сцене с погоней, ибо она таила в себе множество опасностей. Голливудских фильмов, захватывающих людское воображение, тогда еще не было, и сказители, очаровывающие речами слушателей, были настоящими звездами своего времени. Легенды и мифы оживали на глазах у слушателей, и те открывали от удивления рты и буквально прирастали к полу. Но где-то во мраке древних залов или дворов среди простого люда сидели, улыбаясь, те, кто знал, о чем на самом деле эти легенды. Сказители и барды были их наставниками. Ни газет, ни интернета еще не было, поэтому узнать о новых учениях и идеях можно было лишь из уст странствующих ораторов.

Но мы оставим развлекательный аспект погони и погрузимся в нее глубже, чтобы постичь смысл битвы трансформаций. И этот смысл – не просто занятная безделица, это один из шаблонов кельтского обряда инициации. Кейтлин Мэтьюс полагает, что изменения облика отражают разные уровни обучения адепта по мере его приближения к трансформации. Каждая сцена легенды наделяет адепта частицей знаний о природе вещей, так что в конце он становится «всезнающим». По словам Мэтьюс, погоня заставляет искателя погружаться на более глубокие уровни понимания, до тех пор, пока он не достигнет «сути самой жизни, символизируемой здесь пшеничным зернышком»[96].