Магия в сердце

Корделия обернулась к ней как раз в тот момент, когда та складывала написанное ею письмо втрое. Потом Астрид подошла к кухонному окну и открыла его. Через мгновение в окно влетел пеликан и приземлился на подоконник, открыв огромный клюв. Ведьма опустила письмо внутрь и несколько раз погладила пеликана по голове.

– Ты знаешь, что делать, – прошептала она. Пеликан закрыл клюв и улетел, а Астрид снова закрыла окно.

– Ты тоже умеешь разговаривать с животными? – изумилась Ларкин, широко раскрыв глаза.

Тётя Астрид мягко улыбнулась и покачала головой.

– Не совсем, но они, кажется, понимают меня в самых общих чертах. – Она немного помолчала, глядя на Ларкин. – А твоя сила приняла именно такую форму? Мы с твоей матерью заключили пари, но, похоже, мы обе ошиблись.

– А ещё я могу прикоснуться к огню, и он не обжигает меня, – добавила Ларкин.

– Потрясающе, – выдохнула Астрид, склонив голову набок. – Скажи мне, ты была рядом с дракодилом, когда это случилось?

Ларкин закивала и хотела что-то сказать, но Корделия прервала её.

– Может, поговорим об этом позже? Мы здесь не для этого, – напомнила она, повысив голос.

Астрид посмотрела на неё и поджала губы.

– Ты такая же нетерпеливая, как и твой отец, – заметила она, покачав головой, хотя на её губах играла ласковая улыбка.

Корделия стиснула зубы.

– Он не был нетерпеливым, и я тоже. Но мы пришли сюда не просто так, а ты даже не хочешь слушать!

Астрид открыла было рот, но потом, похоже, решила, что лучше не возражать. Она обернулась к Ларкин.

– Я слышала истории о ведьмах, которые перенимали свойства существ, с которыми находились рядом: они могли говорить на их языке и даже более того. Может быть, ты не обожглась именно потому, что кожа дракодила не обгорает в огне. Это редкий дар – по-моему, в нашей семье уже несколько веков не было ведьмы, способной на такое. А теперь, – произнесла она, переключив своё внимание на Корделию, – о том, зачем ты пришла. – Она прислонилась к кухонной стойке, сложив руки на груди, и продолжила, тщательно подбирая слова: – Мне было печально услышать, что случилось с Озирисом. Когда-то мы были очень хорошими друзьями.

Она кивнула в сторону картины, привлёкшей внимание Корделии и Ларкин.

– Когда-то? Что случилось? – спросил Дэш. – Вы поссорились?

Корделия хотела прикрикнуть на него, чтобы он замолчал, – они были здесь уже несколько минут, а разговор о возвращении отца даже не начался! Но она поняла, что ей тоже интересно услышать ответ.

Астрид моргнула и покачала головой.

– Нет, не совсем. У нас всегда были разногласия, но так бывает со всеми друзьями. Наши жизни просто разошлись в разные стороны – полагаю, так же, как вышло у меня с остальными вашими родителями. Когда мы переселились на юг, в Топях, они хотели создать общину, но я всегда предпочитала одиночество – моя магия не позволяет мне иметь много друзей, признаюсь честно. Поначалу мы часто навещали друг друга, но потом появились вы четверо, я занялась своими делами, и ходить в гости становилось всё труднее, а разногласия отнимали всё больше того недолгого времени, которое мы проводили вместе. В конце концов, стало проще держаться порознь. – Она сделала паузу, и Корделия с трудом подавила желание посмотреть на Ларкин. Было странно думать, что люди, которые были такими близкими друзьями, могли просто не видеться друг с другом годами. Она знала, что они с Ларкин уже начали двигаться в разных направлениях, это расхождение только усугубится. Но Корделия не могла представить, что они могут настолько отдалиться друг от друга. Мысль о том, что она может потерять дружбу Ларкин, пронзила её ужасом.

– Сейчас я сожалею об этом разрыве, – продолжила Астрид, возвращая Корделию в настоящее. – Я не видела Озириса восемь лет. Вы четверо были тогда ещё совсем маленькими. Я бы сейчас хотела многое сказать ему.

– Ты можешь, – обронила Корделия.

Астрид замолчала, её глаза устремились на Корделию. Они были того же цвета, что и глаза тёти Минервы, того же цвета, что и глаза Ларкин – ярко-орехового, – и в этом взгляде было что-то невероятно знакомое, чему Корделия не могла найти объяснения, но от этого ей становилось не по себе. Астрид глубоко вздохнула и покачала головой.

– Ваши матери считают, будто вы пришли ко мне, потому что подслушали их разговор, – медленно проговорила она. – Они думают, что вы решили, будто я могу оживлять мёртвых.

Корделия кивнула, не решаясь заговорить.

«Воскрешать мёртвых – это далеко за пределами моей магии, Талия», – сказала тётушка Минерва.

«Я знаю это, – ответила мать Корделии. – Но это не выходит за пределы магии Астрид».

Какое-то время Астрид молчала. Она подошла к горшку, стоявшему на столике возле двери, – в нём рос папоротник с такими длинными листьями, что они стелились по полу. Астрид протянула руку и осторожно коснулась одного из листьев. Через секунду они стали коричневыми и завяли, а потом за несколько мгновений всё растение зачахло.

Рядом с Корделией, прикрыв рот рукой, вскрикнула Ларкин.

– Ты убила его! – ахнула она с таким же ужасом, какой испытывала Корделия.