Магнолии были свежи (СИ)

— Ничего не будет! — энергично возразила Аньеза. — Сейчас мы слегка припудрим, вот тут, — она коснулась пуховкой ее шеи, ключиц, запястий. — И немного припудрим щечки, а то они у нас с тобой слишком уж покраснели.

— Мама, — медленно повернулась к ней дочь. — О чем папа разговаривает с Бабушкой?

— Не знаю, дорогая.

— А что мы теперь будем делать?

Отчаяния в глазах было слишком много. Аньеза постаралась улыбнуться и подвернула упавший на лоб локон.

— Мы? Уедем.

— Куда?

— Пока что недалеко. — она прошлась пуховкой и по своему лицу. — Я присмотрела небольшую квартиру на Флэтчер-роуд, там вполне неплохо. Мадаленна, — она обняла ее и внимательно посмотрела на нее. — Котенок, у нас с тобой все будет хорошо.

— А папа?

Аньеза выдержала тупую боль где-то в груди и пристальный взгляд, Ее Мадаленна все всегда понимала.

— У нас с тобой все будет хорошо. — а помолчав, добавила. — А теперь надевай пальто, ты же не хочешь опоздать на свой бал.

***

— Как ты можешь предлагать такое после сегодняшнего?

— Аньеза…

— Она полностью невменяема, а ты предлагаешь, чтобы она поехала вместе с нами на прием!

— Аньеза, я все понимаю, но…

— Нет, ты, видимо, ничего не понимаешь, если берешь свою умалишенную мать на котильон своей дочери!

— Аньеза! Я знаю, как это выглядит со стороны, но приличия есть приличия, мы не можем там появиться без Хильды, пойдут сплетни!

— А тебя не волновало, какие сплетни ходили, пока ты был в отъезде?

— Аньеза! Она поедет и точка!

Мадаленну не трясло, пока ее укутывали в бархатное пальто. Мадаленну не трясло, пока она слушала перепалку своих родителей, сидя в теплом автомобиле, шофер которого курил уже третью сигарету, смотрел в окно и изредка усмехался. Богатые семьи, бедные семьи — и там, и там ссоры были похожими, отличалась только посуда, которую били в пылу чувств. Мадаленну не трясло даже тогда, когда она узнала, что Бабушка поедет вместе с ними на прием. Ее только немного подташнивало, но она взяла с собой мятные леденцы и неторопливо рассасывала их, катая на языке и глядя в окно. Отец сказал, что сплетни и так пойдут, если они приедут на прием в разных машинах, так что, необходимо «соблюдать лицо». Мадаленна и рада была бы закричать, заплакать, затопать ногами, но, как часто это бывало, она не могла выдавить из себя и звука. Все накрылось белым покрывалом, все стало ее летним ночным кошмаром, от которого она никак не могла проснуться. Только ее лицо слегка подергивалось судорогой, когда Мадаленна вспоминала, что в соседней машине сидит Хильда, отчего становилось еще сложнее дышать. Вот, кто душил ее все лето во снах.

— Сэр, — она постучала в окно шоферу, и то отодвинулось. — Сэр, можно вас кое о чем попросить?

— Конечно, мисс. В чем дело?

— Можете сказать шоферу из соседней машины, чтобы он поехал?

Шофер посмотрел на нее, потом на грозный профиль старухи в соседнем «Кадиллаке», усмехнулся и кивнул.

— Разумеется, мисс.

Он махнул рукой, и Мадаленна услышала, как машина завелась, громко рыча. Хильда что-то воскликнула, постаралась открыть окно и крикнуть сыну, но Эдвард не обращал на нее никакого внимания. Когда красные фары исчезли вдалеке улицы, Мадаленна почувствовала, как волна тошноты постепенно начала спадать, и дышать стало легче. Голоса родителей становились все громче, но будто бы проходили сквозь нее. Она оказалась в своем ночном кошмаре, но никак не могла вспомнить Того, кто спасал ее, выдергивал из болота и вел туда, где было тепло, свежо и безопасно. Ей бы только вспомнить…

— Доннован, поехали быстрее. — отец залез в машину, предупредительно открыв дверь перед Аньезой, и посмотрел на Мадаленну. — Ты не замерзла, дорогая?

— Нет, все хорошо.

— Я видел, что бабушка уехала вперед нас. Это ты попросила?

Мадаленна ничего не ответила, только уткнулась поглубже носом в черный мех пальто и посмотрела в окно. Аньеза сидела рядом с ней, она чувствовала это по вечному аромату лимонной вербены, но и с ней Мадаленна не старалась начать разговор. Машина тронулась, и она смотрела на то, как мимо окон проплывали оживленные улицы, все в огнях и украшениях. Универмаги как всегда затеяли между собой соревнование — кто лучше украсит свои витрины, и на красном бархате качались метровые Щелкунчик и Мышиные короли. Люди сновали между автомобилями и цветными вывесками, а Мадаленна не могла узнать в этом городе тот, по которому они недавно гуляли с Эйдином. В мыслях она давно уже называла его по имени, и начало было этому положено с того вечера, когда она впервые ощутила, как у нее покраснели щеки, когда она представила прикосновение его губ к своей руке. Щеки заалели и в этот раз, и невольная улыбка заставила ее заерзать и неожиданно громко спросить, когда они приедут. Аньеза покосилась в ее сторону, но ничего не сказала.