Магнолии были свежи (СИ)

— Лита, если ты ищешь мисс Стоунбрук, то прошу — без лишних вопросов о семье. Ты меня поняла? — он строго посмотрел на нее, но она только фыркнула.

— За кого ты меня принимаешь? За светскую жабу? Мне просто интересно с ней познакомиться.

Гилберт старался не показывать виду, однако он тоже постоянно смотрел в сторону приоткрытой двери, надеясь увидеть там светлое платье и отблеск золотых волос. Однако мимо них проходили люди, слышались веселые голоса, а единственного, которого он так хотел услышать, так и не было. Из открытой двери повеяло свежим воздухом — кто-то в коридоре решил проветрить, — и Лита поежилась. Эйдин уже встал, чтобы закрыть дверь, однако остановился, когда почувствовал знакомый аромат персика и гвоздики. Слабое шуршание прорывалось сквозь шум, и вскоре он увидел Мадаленну — спокойно прохаживающуюся мимо зрителей, заложив руки за спину и присматриваясь к фрескам на стене. Простое платье выгодно выделяло ее среди остальных, и привычный задумчивый вид придавал ей сходство с героинями Милле — такими же немного отрешенными, существующими в другом мире и до жестокости прекрасными. Гилберт поймал себя на мысли, что любуется ею. Мадаленна вдруг поморщилась, поняв, что за ней наблюдают, и прежде чем ее лицо озарилось улыбкой, Эйдин заметил, каким жестким и холодным мог быть ее взгляд — так она смотрела на каждого, кто мешал ее покою. Однако вместо очередного журналиста был он, и тень ушла с лица, оставив вместо себя улыбку, немного робкую и светлую.

— Здравствуйте, Мадаленна. — он улыбнулся ей в ответ и хотел подойти, но он оказалась рядом с ней быстрее. — Как вам опера?

— Замечательно, мистер Гилберт.

— Мисс Кру сказала, что вы ей перевели все слова.

Мадаленна коротко рассмеялась.

— Дафни немного преувеличила, но, оказывается, половину я действительно смогла понять.

Он хотел добавить что-то еще, но тут из-за двери вышла миссис Мандерли, и лицо Мадаленны снова свела быстрая судорога. Свет в глазах погас, улыбка пропала и на место радушной приветливости пришла спокойная прохлада, ледяная, пресекающая все возможности свободного разговора. Гилберту стала невозможна мысль, что его друзья могли обидеть ее, и невольно он встал между Мадаленной и Литой, широко улыбающейся.

— Здравствуйте, мисс Стоунбрук! — она протянула ей руку, и Мадаленна едва ответила на пожатие.

— Добрый вечер.

— Прекрасный спектакль, правда?

— Да, очень.

— А у вас, между прочим, очень красивое платье!

Радушность Литы слегка убавило холодность Мадаленны, и она искоса взглянула на Эйдина, будто спрашивая, можно ли доверять этим людям. Он незаметно кивнул в ответ, и тень с лица медленно начала пропадать, позволяя теплу снова вернуться и в улыбку, и во взгляд. Она с опаской прислушивалась к щебетанию Литы, словно ожидая, когда красивая мелодия наконец сфальшивит, и вместе с комплиментами проскользнет шпилька в сторону ее семьи, однако когда Эйдин предложил зайти в ложу, она, помедлив, согласилась.

— Прошу знакомиться, мисс Стоунбрук, — проговорил Эйдин. — Мои очень хорошие друзья, единственные, на самом деле. Чарльз Мандерли — главный редактор «Литературного Таймса» и его жена Лита Мандерли — наш главный филантроп. — супруги синхронно поклонились и рассмеялись, чуть не стукнувшись лбами. — А это мисс Мадаленна Стоунбрук — студентка факультета искусствоведения. Лучшая на курсе.

Мадаленна вежливо и без смущения ответила на приветствие и аккуратно присела на край стула. Эйдин оперся рукой на его спинку так, что он мог беззастенчиво смотреть на нее и наблюдать за тем, как серебряная цепочка на руке постоянно падала с локтя на запястье, и он едва удерживался от того, чтобы не поправить ее. Разговор тек сам по себе, и Мадаленна говорила с вымуштрованным спокойствием, которое напоминало ему о викторианском воспитании — безукоризненная почтительность и некоторая отрешенность подходили ее сдержанному тону голоса. Она не смущалась этих людей, но и не стремилась открыть им душу.

— Простите мое любопытство, — в глазах Мадаленны снова появилась тревога. — Но где вы достали это прекрасное платье? На Пикадилли?

— Нет, на Пикадилли таких не шьют. Это ручная работа, — с гордостью пояснила Мадаленна. — Ателье Портсмута.

— Портсмут? — оживился Чарльз. — Хороший городок, небольшой, но уютный. А вы из Портсмута, мисс Стоунбрук?

— Да, сэр. Я там прожила большую часть своей жизни.

— Мадаленна, — снова встряла в разговор Лита. — Извините за назойливость, но можете дать адрес своей портнихи, а то в Лондоне просто невозможно найти хорошую портниху просто какой-то ужас!

— Боюсь, у меня нет с собой визитки.

— Не беда! Вот, — миссис Мандерли протянула ей небольшую бумажку. — Вот это мой номер телефона, если не сложно, позвоните на днях?

— Конечно, — Мадаленна открыла небольшую вышитую сумку. — Я обязательно позвоню.

— Да погоди ты со своей портнихой! — нетерпеливо мотнул головой Чарльз. — Тут тема есть и поважнее. Мисс Стоунбрук, вы же выиграли литературный конкурс в «Таймсе», так ведь?

— Да, сэр