Магнолии были свежи (СИ)

О ботаническом саду Брера Мадаленна читала в одном из выпусков «Красивый сад» у мистера Смитона, но и подумать не могла, что когда-нибудь увидит его вживую. Сюда бы старого садовника, защемило где-то в груди у Мадаленны, и она явственно увидела фигуру Филипа, стоящего около изящных ворот и довольно смотрящего на вековые дубы. Ему бы здесь точно понравилось. Не разнимая руки, Рикардо подвел ее к входу, и, распахнув ворота, повел по неширокой дороге. Это был идеальный образец сада восемнадцатого века. Красноватые виллы старинного университета по манере средневекового замка терялись в густых зарослях плюща, обвивавших окна, входные двери и колонны; дубы и редкие деревья гинкго склоняли свои ветки почти до бортиков белоснежных фонтанов, а аромат шалфея и пионов навевал приятный дурман.

— Я ее нашел! — громогласно провозгласил Рикардо на весь сад, и только тогда Мадаленна обнаружила, сколько студентов собралось в одной из аллей. — Я нашел мисс Стоунбрук, господин профессор, можно смело начинать ваше занятие!

Мистера Гилберта Мадаленна увидела не сразу и заметила только тогда, когда он отделился от одной группы и неспешным шагом подошел к ним. Она пыталась разгадать его взгляд, но тот был настолько бесстрастным, что Мадаленна бросила это занятие и присмотрелась к верхушкам деревьев.

— Благодарю вас, мистер Бруни.

— Не за что, — снял шляпу молодой человек. — В следующий раз повезет вам, и отыскать мисс Стоунбрук сможете вы, я просто хорошо знаю этот город.

— Разумеется, — Мадаленна улыбнулась, и ее улыбка не погасла, когда она заметила пристальный взгляд Эйдина, прикованный к их рукам, переплетенным в одну. — Я рад, что вы нашлись мисс Стоунбрук.

— Я и не терялась, мистер Гилберт, если только во времени.

— Ну тогда вам очень повезло с провожатым. — он улыбнулся, но она заметила его отстраненность. — Мы начнем через несколько минут.

— Хорошо.

Эйдин подкинул в воздух шляпу и отошел обратно к группе студентов, и Мадаленна услышала шепот Рикардо.

— Он ревнует.

— Кто? — резко повернулась к нему Мадаленна.

— Ваш профессор, — Бруни кивнул с видом знатока в сторону Гилберта. — Это уж можете быть уверены!

— Мистер Бруни, — было начала она, но он ее перебил, добродушно усмехаясь.

— Точно вам говорю, он ревнует, но ревность — это как яд. — глядя на недоуменную Мадаленну пояснил Рикардо. — Если ее выпить залпом, она убьет все и сразу, а если принимать по чуть-чуть, все расцветет буйным цветом.

— Рикардо, — не вытерпела Мадаленна. — Не обижайтесь, но вы говорите какую-то чепуху. — ее собеседник громко рассмеялся. — Лучше займитесь чем-нибудь полезным.

Она высбодила свою руку и прошла мимо студентов вглубь парка. Тут, в тени, было достаточно прохладно, и она получше укуталась в шаль. Мадаленна шла мимо дико растущего винограда, мимо аккуратных грядок с фиалками, мимо пальм, от которых отчего-то пахло кокосом; вероятно, вместе с запахом настоящих растений, использовали еще и ароматические масла. Она нагнулась, когда проходила мимо веток глицинии, нависающих над головой и присела на каменную скамейку около большого бассейна с мраморным Давидом посередине. Напротив нее был зимний сад, но подходить ближе она не стала: там Мадаленна могла потеряться во времени и позабыть обо всех лекциях. Теплый ветер задул за ворота, и она поежилась; слова Рикардо все вертелись у нее в голове, и как бы она не старалась, Мадаленна не могла выкинуть их из головы. Это не могло быть правдой, потому что… Потому что она боялась последствий. Она понимала, что могло произойти невозможное, и она могла понравиться мистеру Гилберту, но что тогда произошло бы в конце? Подобные истории редко когда заканчивались хорошо. Была бы связь, и от этой перспективы Мадаленна не падала в обморок, однако ей это не нравилось. Страдали бы не только оба, но и все их семьи. Газеты начали бы писать небылицы, ей приписали бы проблемы с отцом, его бы обвинили в некорректном поведении. И кому нужно было объяснять, что Мадаленна полюбила его из-за того, что впервые встретила человека, достойного любви, что ей с Эйдином было интересно, что она желала видеть его каждый день не потому, что нуждалась в защите, а от того, что ей просто хотелось видеть его лицо. И все равно Мадаленна не могла сдержать радости от осознания того, что она может быть ему небезразлична. Плохо было радоваться этому, она толкала его на измену, однако ничего с собой она поделать не могла. Ее размышления прервал шорох сзади, и она улыбнулась — Мадаленна узнавала его одеколон из тысячи.