Магнолии были свежи (СИ)

Гилберт улыбнулся ей, и Мадаленна вспомнила их первую встречу. Тогда их знакомство тоже началось с его улыбки, но Мадаленна не собиралась удивляться, как он смогла не разглядеть такого хорошего человека. Она разглядела его еще тогда, но Эйдин Гилберт был воплощением всего того, что ей было недоступно, и к чему она стремилась, тайно завидуя той свободе мысли, движения, улыбки — он всегда был удивительно свободен, когда она себя заковала в ледяной мешок из угрюмости и мрачности, ведь так было легче жить. А Гилберт растапливал эту изморозь; каждое слово, каждая улыбка, легкая ирония — все медленно грело огромную глыбу льда, и та в конце концов принялась таять. Он мог бросить эту затею еще давно, но сейчас сидел около нее, и она не могла сдержать ответной улыбки.

— Как ваше утро? — он придвинул ей чашку и налил чая.

— Прекрасно. Особенно после разговора с отцом.

Легкая шпилька вылетела и достигла своей цели. Эйдин отставил чайник и виновато посмотрел на Мадаленну. Но она все так же улыбалась, щурясь от утреннего солнца. Желание забарабанить в дверь исчезло само собой.

— Это было очень некрасиво с моей стороны?

— Скорее, немного нахально, но разговор принес хорошие плоды.

— Вы во мне разочарованы? — подперев щеку рукой спросил он.

Внезапное чувство смущения настигло ее, и Мадаленна отвернулась от синих глаз. С балкона открывался вид на черепичные крыши, высокую башню, а за всем этим стояли черные горы. Она здесь не была десять лет, и все равно каждый раз, смотря на этот пейзаж, Мадаленна чувствовала что-то неясно знакомое, как давно забытая колыбельная, вдруг вспоминалась, стоило услышать знакомый напев.

— Почти. Но на ваше счастье такого не случилось. — в его глазах вспыхнули уже знакомые ей огоньки, и она незаметно прижала ладонь к щеке. — Я и правда ждала этого разговора, я слишком сильно соскучилась по отцу. Одного только понять не могу, — наклонилась она вперед. — Как вы угадали, что мне так нужен был этот разговор? Как вы отыскали нужный номер? Когда вы умудрились заказать разговор?

— Последние два вопроса самые легкие, — усмехнулся Эйдин. — Разговор я заказал поздно вечером, когда даже туристы уже вернулись в свои номера, а номер нашел в телефонной книге, они у них здесь повсюду. — он кивнул головой в сторону небольшого столика — там лежал телефонный справочник. — А вот первый вопрос… — он осторожно прикоснулся к ее руке. — Этот самый сложный. Я могу не отвечать?

— Теоретически можете, однако мне хотелось услышать ответ. — она специально нахмурилась; желание накрыть его руку своей было слишком сильным.

— Не знаю. — пожал он плечами и улыбнулся, когда она укоризненно посмотрела на него. — Мне просто хотелось, чтобы вы были счастливы.

— Я и так счастлива. Здесь.

— Я надеялся на это, но думал, что если счастье несовершенно, то это можно исправить душевным разговором.

Мадаленна было саркастично улыбнулась, но руки не отняла. Разговор нельзя было назвать душевным, но какой смысл был врать — он ей действительно помог, она и сама не подозревала, насколько сильно скучала по отцу все это время. Официант принес тарелки, и Мадаленна по привычке дернула рукой — ведь кто-то мог их увидеть, и клубок сплетен нашел бы свое начало, — но потом ее назвали по новой фамилии, и она улыбнулась. Мадаленна Гатри. Ей нравилось, как звучало это имя. Запах свежей земли, абрикосов, горячего хлеба — все смешивалось в единое целое, и ей оставалось только закрывать глаза и вдыхать его. Италия всегда пахла для нее так, и с трех лет ничего не изменилось. Мадаленна открыла глаза, перед ней стоял официант с большой тарелкой.

— Мадам желает сельдерей и томаты? — на ломаном английском старательно произнес он; она кивнула. — А панцанеллу? — как только она почувствовала острый аромат оливкового масла и томата, кивнула еще раз. — А вина?

— Нет, спасибо.

— Сэр? — официант поклонился, но Мадаленна опередила Гилберта с ответом.

— Сэр будет то же самое, что и я.

— Очень хорошо, мадам.

— Как быстро вы за меня решили? — покачал головой Эйдин, но от тарелки не отказался и подцепил вилкой сельдерей, окунув его в томатный сок. — Предупреждаю, если я схем хотя бы еще один кусочек, в Англии вы меня больше не увидите.

— Это еще что, — протянула Мадаленна. — Если бы вы попробовали семейное печенье, вообще бы не уехали из нашего дома.

Утро было теплым, еда вкусной, они любили друг друга, и каждый старался скрыть это, но от города ничего утаить было нельзя, и когда они снова посмотрели друг на друга, вдруг улыбнулись. Мадаленна хотела развернуть газету, когда сзади нее послышался смутно знакомый голос, и она обернулась. К ним направлялся их вчерашний знакомый, друг бабушки, который следил за садом. Витталио улыбнулся им, и они обменялись недоуменным взглядами. Гилберт встал первым и пожал протянутую руку, Мадаленна приветливо кивнула головой и пододвинула чашку с чаем.

— No, no, grazie, sono solo per qualche minuto. Ho un’emergenza, Madalenna. («Нет, нет, спасибо, я всего на несколько минут. У меня к вам срочная просьба, Мадаленна.») — отдышавшись, сказал Витталио.