Магнолии были свежи (СИ)

— Cos’è successo? («Что случилось?»)

— Vede, mia figlia Appolonia, si ricorda di lei, si sposa. E in famiglia abbiamo un’ottima tradizione che il matrimonio sia buono, una coppia felice deve accompagnare una nuova coppia all’altare. («Понимаете, моя дочь Апполония, вы ее помните, выходит замуж. А у нас в семье есть замечательная традиция, чтобы брак был хорошим, счастливая семейная пара должна проводить новую пару к алтарю.»)

— E poi? («И?») — спросила Мадаленна, смутно понимая, куда он клонит.

— Tutte le nostre coppie familiari, secondo Appolonia, sono già infelici. E lei voleva che venisse al nostro matrimonio. Per favore, Madalenna! («Все наши знакомые семейные пары по мнению Апполонии уже несчастливы. И она очень хотела, чтобы вы приехали к нам на свадьбу. Пожалуйста, Мадаленна!»)

— È una tradizione interessante! («Какая интересная традиция!») — встрял в беседу Гилберт, но Мадаленна замотала головой.

— Aspettate un attimo. Come avete fatto a trovarci? («Подождите. Как вы вообще смогли нас найти?»)

— Oh, non è stato difficile. È l’unico bell’hotel in città. («О, это было несложно. Это единственная хорошая гостиница в городе.») — отмахнулся Витталио. — Quindi è d’accordo? («Так вы согласны?»)

— Cosa? No, no! È impossibile! («Что? Нет! Это невозможно! «) — воскликнула Мадаленна, встряхивая салфетку.

— Madalenna, per favore! Questo matrimonio era programmato dieci anni fa, quando sua nonna era ancora viva. Vi prego, la vostra presenza è molto importante per noi! Maria ha persino lasciato passare la festa in casa, vi prego, sapete quanto sono importanti le tradizioni! («Мадаленна, прошу вас! Эта свадьба была запланирована еще десять лет назад, когда ваша бабушка была еще жива. Прошу вас, ваше присутствие очень важно для нас! Мария даже позволила провести праздник в доме, умоляю, вы же знаете, как важны традиции!»)

— Temo che non c’è niente che possiamo fare. («Боюсь, что мы ничем не поможем.»)

Витталио сразу сник, однако Мадаленна не собиралась соглашаться. Внезапный визит, внезапное предложение, да такое важное — Мадаленна действительно знала, как важны традиции, знала, как ревностно относятся к ним итальянцы, и тем более не хотела, чтобы жизнь Апполонии начиналась с вранья. Бабушка решила отдать дом для праздника? Прекрасно. Пусть вот сама всем этим и занимается. Она сложила салфетку на коленях и посмотрела на крыши домов, как Эйдин вдруг отодвинул тарелку и взял ее за руку.

— Un attimo, signor Vittalio. Ne parleremo subito e ci avvicineremo. («Одну секунду, сеньор Витталио. Мы сейчас все обсудим, и к вам подойдем.»)

— Мистер Гилберт, — зашептала Мадаленна, оглядываясь, чтобы Витталио их не услышал. — Это невозможно, мы не можем остаться!

— Но почему? — горячо возразил он. — Друг вашей бабушки так просит об этом, да и потом свадьба случается не каждый день!

— Между прочим, этот товарищ бабушки вчера чуть было не гонялся за нами с вилами.

— «Чуть было» не считается. — отмахнулся Гилберт. — И потом, Витталио был готов вступить на тропу войны только ради охраны вашего же дома. Ведь в этом нет ничего такого, — он замолчал и посмотрел на крыши соседних домов. — Еще несколько часов побыть четой Гатри.

— Мы говорим о настоящей итальянской традиции! — возмутилась Мадаленна. — Счастливая семейная чета должна провести новую пару под венец. Это серьезный процесс, он не может быть основан на лжи.

— Так это не ложь. — невозмутимо парировал Эйдин. — Мистер и миссис Гатри, вероятно, очень счастливы.

— Мистера и миссис Гатри не существует. — жестко отрезала Мадаленна и почувствовала, как внутри что-то неприятно сжалось от констатации факта — иллюзии всегда рушились с болью. — Мистер и миссис Гатри были вынужденной необходимостью, не больше.

Эйдин вдруг замолчал, а потом мягко взял ее руки и сцепил их в замок, приложив их своей щеке. От такого жеста Мадаленна снова перестала слышать все, кроме громких ударов своего сердца, да и то билось через раз — то замедлялось, то ускорялось. Его щека была теплой, мягкой, и она сама нечаянно провела ладонью по ней. Эйдин смотрел не на нее, а когда все-таки Мадаленна встретила его взгляд, то чуть не сделала шаг назад — все слова, так и не сказанные, молчали громче, чем все крики на Главной улице.

— Неужели вам так неприятна сама мысль быть моей женой?