Магнолии были свежи (СИ)

Это было тяжело — слышать, как кто-то другой говорил о мистере Смитоне таким равнодушным тоном. Говорили, что окончательно теряешь человека, когда слышишь звук забивания гвоздей, но на самом деле это происходило, когда о смерти говорил посторонний. Обычный факт; сколько людей умирало в Лондоне, и ничего не происходило, все оставались сильными, но она не могла слышать это ужасное слово от другого. Мадаленна почувствовала, как тревога собралась внутри нее в комок и подавила в себе желание сбежать с места. Она кивнула.

— Да, сэр. Я потеряла своего близкого, мистера Филипа Смитона. Но, поверьте, учеба для меня — лучшее утешение.

— О, мне очень жаль, мисс Стоунбрук, — Разерфорд принял извиняющийся вид. — Я уверен, что он был хорошим человеком, и понимаю, как вам тяжело…

— Хватит, — послышался за ее спиной жесткий голос. — Хватит, Сомерсет. Не думаю, что от твоих утешений мисс Стоунбрук стало легче. Люди умирают, и это нужно принимать спокойно без подобных вежливостей

— Гилберт! — воскликнул профессор, и Мадаленна услышала неприкрытое облегчение. — Так ты тоже уже приехал?

— А ты надеялся, что я остался в Италии навсегда? — усмехнулся Гилберт, и в его глазах что-то вспыхнуло. — Хотя, честно говоря, я бы и не возражал.

Мадаленна отвернулась.

— Мисс Стоунбрук, — обратился к ней Гилберт. — Пожалуйста, идите в аудиторию, все соболезнования мистера Разерфорда я приму на себя.

— Эйдин, — возмущенно зашептал профессор, но Гилберт уже повел в его противоположную сторону.

Она резко открыла дверь и вошла в кабинет. Там уже все сидели на своих местах, шумно переговариваясь, и ее сразу окружила громкая толпа, что-то выкрикивающая, выспрашивающая, и Мадаленна растерянно оглянулась в поисках Дафни. Тревога подступила к самому горлу, и прижала к себе сумку. Чего хотели все эти люди, почему они все так кричали? Возможно, стоило закрыть глаза, и тогда они все бы пропали? Мадаленна чуть не упала, когда ее выдернула из центра чья-то рука, и она оказалась около Дафни. Ее подруга шикнула на всех и усадила рядом с собой.

— Совсем с ума посходили, — проворчала она, укладывая сумку Мадаленны рядом с собой. — Будто никогда в другой стране не были. Успокойся, Мадаленна, быть жертвой давки тебе не грозит.

— Спасибо, Дафни, — улыбнулась Мадаленна и на секунду закрыла глаза; у нее же где-то еще был подарок. — Кстати, — она открыла карман сумки и вытащила оттуда фигурку миниатюрного земляничного дерева. — Это тебе.

— Какая прелесть! — просияла подруга. — Это ведь муранское стекло?

— Да, а дерево — символ Италии. Нравится?

— Очень! — Дафни обняла ее и спрятала фигурку в сумке. — А как тебе поездка? Было интересно?

— Да, — нельзя было думать о том, чем поездка закончилась. — Я все боялась, что меня не поймут итальянцы, но как начала болтать, меня уже нельзя было остановить.

— А как… мистер Гилберт? — Дафни покосилась в сторону Эффи; та мельком посмотрела на Мадаленну, и они обменялись неуверенными улыбками. — Ты слушала его выступление? А то тут нам его не хватало.

— Марк сказал мне, что ты спала на лекциях у Лассинга, — рассмеялась Мадаленна, и ее подруга возмущенно посмотрела в сторону Дженсена, который что-то увлечённо рассказывал Аберкромби. — Дафни, смени гнев на милость, у Лассинга, думаю, вообще все спали.

— Ты не представляешь, каким он был нудным! — воскликнула Кру. — Целый час говорить о Веронезе так, чтобы его никто не понял — это надо уметь. Другое дело — мистер Гилберт…

Дафни загадочно посмотрела на Мадаленну, и та позволила себе улыбнуться. Мистер Гилберт действительно был отличным преподавателем, об этом знали все, и она с удовольствием вспоминала его доклад про фламандское искусство.

— У него было очень интересное выступление. Я, правда, успела только на середину, но мне очень понравилось. Знаешь, — она поерзала на скамье и устроилась поудобнее. — Он говорил про Брейгеля, про его работы, и так интересно! Я читала про этот период, но того, что он рассказывал, не слышала никогда!

— Правильно говорят, что у него самая большая библиотека в Лондоне, — рассудительно заметила Дафни.

Мадаленна хотела продолжить, но дверь в аудиторию хлопнула, и она услышала радостное жужжание. Наверное, для преподавателя это было самой большой наградой — подобная любовь учеников. Гилберт улыбнулся всем студентам и жестом попросил всех садиться. Мадаленна порадовалась, что Дафни в этот раз села не на первый ряд, а подальше — ее улыбка стала слишком широкой. Она раскрыла большую папку под названием «Позднее Возрождение» и отгородилась ей от всех взглядов.

— Неужели все так соскучились по мне? — пошутил Эйдин. — Ничего, вот начнем проходить Босха, снова будете мечтать, чтобы я уехал!

— Ни за что! — выкрикнул кто-то с последнего ряда; Гилберт рассмеялся.

— Нам вас очень не хватало, — послышался голос Эффи, и Мадаленна с грохотом уронила папку на стол. — Мистер Лассинг, конечно, хорошо рассказывал тему, но лучше вас с этим никто не справится.