Магнолии были свежи (СИ)

Мадаленна не соврала. Она была уже у двери, когда мама поднялась со своего места и подошла к ней. Аньеза долго смотрела на нее, но она не отвела взгляда. Начиналась ее жизнь, со всеми правильными и неправильными решениями, и все ошибки, которые она была готова совершить, были тоже только ее.

— Ты ведь понимаешь, к чему все это ведет? — спросила Аньеза, поправляя складки на пиджаке. — Ты осознаешь, что назад пути, возможно, уже и не будет?

— Я понимаю. — она деликатно отодвинулась от поддерживающей руки и прямо поглядела на маму. — Но это мое решение, а разве ты когда-то могла упрекнуть меня в том, что поступала легкомысленно?

— Нет, — мама медленно покачала головой. — И от этого ситуация еще хуже.

— Может, — Мадаленна пожала плечами. — Но своего решения я менять не хочу. Это мое счастье.

— А что насчет его счастья? — долетело до нее, когда Мадаленна закрыла дверь.

Она вышла на знакомое крыльцо и успела подумать, что обязательно надо спросить совета у мистера Смитона — как ей поступить? Но теперь она была одна, начиналась ее самостоятельная жизнь. Она справится. Если ей выпали эти испытания, она справится. Мадаленна глубоко вздохнула и пошла к дороге, стараясь не смотреть на поле.

***

Мадаленна вышла из автобуса на знакомой остановке и осмотрелась. Лондон сильно изменился за то время, пока ее не было. Прошел всего месяц, но весна все-таки добралась и до столицы, медленно наполняя ее запахом новой травы, дождя и цветов из Ботанического сада. Она всегда срывала по пути несколько веток и отдавала потом мистеру Смитону, но в этот раз прошла мимо деревьев и вошла в студенческий сад. Мадаленна уже успела отвыкнуть от этой учебной суматохи, и она с трудом пыталась представить, как будет постепенно входить в учебный ритм. В Италии она тоже училась, постоянно писала какие-то лекции, ходила на выставки и слушала доклады, но там все было по-другому. Чувствовалась особая легкость, будто ей приходилось не ходить по земле, а перелетать с одного любимого места на другое. Тут Мадаленна почувствовала, как сама тяжесть города упала ей на плечи, и она будто бы сникла. Но нельзя было предаваться одному унынию, строго сказала она себе и расправила плечи. Утешение всегда приходило в забытье, а какое забытье было лучше учебы и работы? Надо было снова обзвонить своих учеников, назначить новые даты занятий и заняться курсовой. Год назад Мадаленна думала, что будет писать свое исследование по Тёрнеру прямо в теплицах, около магнолий и кипарисов, но случилось то, что случилось.

Она тряхнула головой и присела на скамейку. Надо было дать время свыкнуться с тем, что какая-то часть ушла вместе с мистером Смитон насовсем. Ушло ее беззаботное детство, в котором она могла жить беззаботно, надеясь, что добрый Волшебник разрешит все ее неудачи и поможет своим советом. Ведь, если так подумать, Филип и тут успел оставить свой последний урок — полагаться только на себя. Она так часто говорила, что самостоятельная, что ни от кого не зависит, а стоило родному человеку покинуть ее, как внутри что-то сломалось, и Мадаленна старалась нащупать металлический стержень, который держал ее столько лет и молилась, чтобы этим стержнем не оказался садовник. Иначе ее положение было плачевным. И ведь он не оставил ни письма, ни записки, ни секретного послания; нет, он ушел так, словно вышел из дома за продуктами, забыв ее предупредить. Сначала она злилась на него, потом тосковала, а потом поняла — если бы нашла хоть одно последнее письмо, написанное его рукой, сломалась окончательно.

Вокруг проходили студенты, и Мадаленна зачерпнула пригоршню воды из фонтана, стоявшего около скамьи. Надо было брать себя в руки и заниматься учебой, работой, чем угодно, только не давать себе пускаться в упаднические мысли. Мистер Смитон умер, но ей нужно было жить, потому что рядом с ней были еще любимые и родные, и она не имела права запираться в темной комнате и лить слезы — от этого никому легче не стало бы. Мадаленна посмотрела на знакомое желтое здание университета и улыбнулась — она никогда не думала, что то так сильно напоминает одно из итальянских палаццо: такие же светлые стены, такие же вытянутые окна и разноцветные витражи. Весенне солнце выглянуло из-за тучи, и она встала с места. Надо было найти Дафни, расспросить, что они успели пройти за это время; ей ни в коем случае нельзя было отставать от программы.