Магнолии были свежи (СИ)

Комментарий к Глава 32

большое спасибо за прочтение, буду очень благодарна вашим комментариям!

 

p.s. я в неменьшем шоке, поверьте.

 

========== Глава 33 ==========

 

Комментарий к Глава 33

я буду очень рада и благодарна, если после прочтения вы напишите пару слов о главе, спасибо! приятного чтения!

 

— Почему вы мне сразу не позвонили?

— Миссис Стоунбрук, мисс Мадаленна не хотела никого видеть.

— Я ее мать, Фарбер, первым делом вы должны были позвонить мне!

Раздался стук в дверь.

— Мадаленна, дочка, можно к тебе войти?

Она помолчала, но с кровати не встала. Ей и сейчас не хотелось никого видеть. Ее достаточно раздражала начавшаяся весна с ее розовыми закатами, первым зноем в воздухе и песней стрижей, чтобы пускать с улицы кого-то к себе в комнату. Даже маму.

— Нет, я не одета, но скоро встану.

Она часто читала, как после предательств и болезненных влюбленностей, девушки запирались на сто замков и надевали на себя все самое темное и серое. Мадаленна встала с кровати и посмотрелась в зеркало, ожидая увидеть призрака в белом платье. Она почти даже отшатнулась, когда заметила, что ее отражение было таким же, как обычным. Она не побледнела, под глазами не залегло темных кругов, и губы не стали в цвет пасмурного неба — внешне Мадаленна ничем не напоминала убитой горем девушку. Только в глазах застыло странное, затравленное выражение, и его убрать она никак не могла. От улыбки стало еще только хуже — она напомнила себе страшного клоуна из недавнего фильма ужаса, который крутили в местном кинотеатре. На глаза была накинута все та же тень, и сколько бы она их не терла, та не спадала. А что, собственно такого, произошло? Мадаленна встретила человека, полюбила, потом влюбилась, следом обрела скромную надежду на совместное счастье, а потом эта надежда умерла. Аньеза всегда говорила, что за жертвы во имя любви приходилось расплачиваться тем, ради кого они совершались, но сейчас страдала только Мадаленна. Иногда она задумывалась, как себя чувствует мистер Гилберт, но каждое упоминание о нем вило из нее веревки, и она бросалась к книжному шкафу перелистывала книги, принималась стирать пыль; делала все, только чтобы не вспоминать о любимом лице и о том, что она потеряла. Но почему все должны были знать, что она страдает?

Мадаленна наклонила напольное зеркало на себя и вгляделась в свое отражение. Если улыбаться у нее получалось, то тогда она сможет быть второй Хильдой Стоунбрук. Падать ниже уже все равно было некуда, так почему не обратиться к родственным связям? Она тихо, стараясь, чтобы в столовой ее не услышали, открыла дверь и пробралась в комнату отца. Где-то у него в альбомах должна была храниться фотография Бабушки в молодости. Дверь легко поддалась, и она оказалась в темной спальне. Постель отца была нетронута, вероятно, он так не зашел в эти дни домой, и Мадаленна осторожно взбила подушку и наполнила водой графин — он все же мог вернуться, и она не хотела, чтобы Эдвард снова ушел. Ей его не хватало. Она поняла, что сейчас могла спросить только у него, как сильно обидела Гилберта, и была ли у нее возможность все восстановить. Отец тоже не особо обрадовался, что его дочь колесила по Италии с женатым мужчиной, но Мадаленна помнила, как он спросил, счастлива ли она с ним. Мама сразу же заговорила о чести и достоинстве и даже не поинтересовалась чувствами дочери. На книжных полках не было пыли, Фарбер по-хозяйски следил за спальней своего хозяина, и она заметила, что книги, которые отец всегда раскидывал после прочтения, стояли ровно в ряд, разделенные по алфавиту. Но где-то еще должны были быть альбомы. Мадаленна пододвинула лестницу и, забравшись на последнюю перекладину, принялась возить рукой по полке. Наткнувшись на кожаные переплеты, она стащила несколько альбомов, и, чудом не упав, сползла обратно на пол.