Магнолии были свежи (СИ)

— Ты говорила мне, что станет гораздо легче, если я отпущу Гилберта, — прямо посмотрела на нее ее дочь. — Но мне не стало. Ты говорила, что моим утешением станет то, что я поступила правильно. Это меня не утешило. Я больше не верю чужому опыту, только своему.

— И решила во всем подражать Хильде? — вышла из себя Аньеза. — Хочешь стать такой же, как она?

Мадаленна остановилась у порога комнаты и посмотрела в окно. В комнате должна была остаться ее бледная тень, а из дома выйти настоящая внучка Хильды Стоунбрук. Бабушка, наверное, упала бы, если услышала, как Мадаленна оспаривала ее право на подобное поведение.

— Она — моя Бабушка, — Мадаленна прошла в свою комнату, Аньеза направилась за ней. — Ты сама всегда говорила, что я на нее слишком похожа.

— Я лишь говорила, что ты похожа характером на своего отца, а тот пошел в Хильду!

— По-моему, — Мадаленна зашла за дверку шкафа. — Это одно и то же.

— Мадаленна, — твердо начала Аньеза. — Ты росла с Хильдой, ты видела, как ужасно она ведет себя со всеми, даже с теми, кого любит! Как ты можешь вообще равняться на нее?

— И ведь она получала то, что желала и была счастлива, да?

Аньеза замолчала и пораженно посмотрела на нее. Мадаленна пожала плечами и посмотрела на платья. Серое, черное, белое — нет, она не собирается выглядеть как несчастный призрак! Ей не о чем жалеть, ей не о чем рыдать, она все равно будет счастливой! В глазах что-то защипало, и Мадаленна решительно ткнула пальцем в красный шерстяной костюм. На улице было не так тепло для апреля, и жакет с юбкой спокойно можно было надеть без пальто. Она помнила, как отец привез ей этот наряд после того, как вернулся из командировки. После Египта он останавливался в Марокко и Париже, и из последнего привез Аньезе колье из изумрудов, а Мадаленне как раз этот костюм. Тогда она его отложила, решила, что тот слишком яркий для нее, но сейчас его время пришло. Мадаленна смело сняла его с вешалки и принялась стаскивать халат. Аньеза с удивлением смотрела на то, как ее дочь с исступлением закрывала пуговицы на пиджаке, но ничего не сказала, только покачала головой и махнула рукой, когда Мадаленна дернула заевшую молнию.

— Ты ее совсем оторвешь, дай помогу.

— Папа сегодня снова не ночевал дома, — заметила Мадаленна, поворачиваясь боком. — Он совсем теперь здесь не живет?

— Просто твой отец встречается с друзьями…

— Мама, — резко повернулась к ней Мадаленна, и Аньеза отвела взгляд. — Вы уже развелись? Не подумай, я тебя не обвиняю, мне просто хочется знать точно.

— Когда мы точно решим, то тебе обязательно сообщим, — сухо ответила Аньеза и повернула ее боком. — Вот, теперь готово. Тебе очень идет этот цвет.

— Спасибо.

Мадаленна посмотрела на себя в зеркало и постаралась не отшатнуться, когда увидела, как Хильда взглянула на нее из отражения и подмигнула. Это все равно когда-то должно было произойти — она должна была стать копией своей Бабушки, ведь все к этому располагало. Ее замкнутость, мрачность, холодность — наверняка Хильда была такой же в ее годы, просто потом это стало прогрессировать и закончилось тем, что закончилось. Мадаленне осталось только выгодно выйти замуж и затоптать Мадаленну Стоунбрук, в которую влюбился мистер Гилберт, навсегда. Она легким движением отерла насевшую пыль с плечей и взяла сумку с кровати.

— Я так понимаю, завтракать ты не будешь

Аньеза внимательно смотрела на нее, но Мадаленна проигнорировала немое предложение разговора и помотала головой. Она не собирала книги в университет несколько дней и уже совсем позабыла, как это делается. Как нарочно, учебник по искусствоведению находиться никак не хотел.

— Ты мне так не расскажешь из-за чего все это случилось?

— Что это? — бросила через плечо Мадаленна.

— Я имею в виду мистера Гилберта, твоего профессора. Что у вас с ним произошло?

— Он не мой профессор. — яростно затянула ремешок Мадаленна. — И у нас ничего не произошло. Ничего не было. Съездили в Италию, посмотрели на древний город, вернулись в Лондон.

Мама молчала, крутив в руках пояс. Мадаленна понимала, что она беспокоится, но ведь она сама говорила ей, что нельзя уводить его из семьи. Она сама говорила, что так она счастья Эйдину не принесет. А теперь она стояла, молчала и крутила пояс! Напряжение снова начало нарастать в ней, и Мадаленна раздраженно стукнула сумкой по стулу — несколько карандашей никак не хотели засовываться в карман. Аньеза хотела погладить ее по плечу, но она дернулась и недовольно посмотрела в сторону.

— Мадаленна, вы поссорились? — неуверенно спросила она. — Что-то произошло, пока меня тут не было.

— Да. Произошло.

— Что случилось?

— Я поняла, что не люблю его! — зло крикнула Мадаленна, и слезы выступили сами на глазах. — Никогда не любила и не собираюсь любить. А на самом деле всегда хотела быть с Джоном.

— О, Господи, — пробормотала Аньеза. — Я сначала решила, что ты говоришь серьезно.

— Мама, — повернулась к ней Мадаленна; голос ее все-таки дрожал. — Не мучай меня, пожалуйста. Я и так сделала, что просила Линда, и если ты будешь напоминать мне…