Майя

Некоторые утверждают, что именно поэтому Леспа поняла, кто перед ней, и с готовностью отдалась Шаккарну; а другие говорят, что она просто смиренно подчинилась низменным желаниям. По-моему, она поступила бессознательно, не рассуждая и не раздумывая, поддалась велению своего сердца, как птицы поднимаются на крыло во время осеннего перелета. Нет, не так – птицы не выбирают, отправляться им на зимние гнездовья или нет, а Леспа… Леспа ведь могла и воспротивиться воле богов, сбежать куда глаза глядят – и от Шаккарна, и от самой себя. Многие так и поступают, и это сразу заметно. Так что божественная сущность Леспы в том и проявилась, что сначала она испугалась и устыдилась своего животного начала, а потом нашла в себе смелость его принять.

И вот она медленно вернулась на берег, подошла к Шаккарну, пылко обняла его, и они приступили к делу. Я вам вот что скажу – ни стыда, ни приличий боги не ведают, какие бы добродетели ни приписывали им смертные. Так что величия и благородства в Шаккарне ровно столько же, сколько в грозе или в наводнении. Что дальше было, я рассказывать не стану, хотя многие любят всякие непристойности городить. В «Лилейном пруду» у нас были покои, расписанные изображениями Леспы с козлом, так посетители за отдельную плату туда приходили. А ведь истина – она не всем открывается, многие к ней глухи и слепы. Все дело в том, что любой рассказ надо самому прочувствовать, понять, что часто одинаково верны две прямо противоположные вещи. Наша красавица и скромница Леспа совершила то, что многие назовут гадким и гнусным, хотя для нее самой в этом заключалась божественная истина и бесценный дар, отказываться от которого она не собиралась ни за что на свете. Смелость – вот что движет миром! – вскричала Оккула, наполнив кубок вином, и стукнула по столу кувшином так, что подскочили ножи. – А трусы пусть себе киснут в невежестве!

Так вот, некоторые говорят, что с того дня Леспа стала каждый день в лес уходить, встречалась у озера с Шаккарном, там их соседи и выследили; а другие сказывают, что все случилось в тот же день. Как оно там на самом деле было, сейчас уже никто точно не знает. В общем, пошла какая-то старуха в лес хворост собирать, да и услыхала из-за кустов сладкие девичьи стоны и страстный шепот. Ну, порядочный человек – он что сделает? Отвернется и дальше по своим делам пойдет, чтобы не мешать никому…

– Мы никому не скажем, правда? – задумчиво пробормотала Майя.

– Что, банзи?

– Да так, вспомнилось.

– А, ну ладно. Так вот, значит, эта старая карга пирога от коровьей лепешки не отличала, где уж ей было бога в козле признать! Завидно ей стало, что кому-то удовольствие выпало, вот она и решила на всю деревню негодницу ославить. Подкралась она поближе и зырк! А там… Ох и завизжала она! На всю округу вопли разнеслись, от Кебина до Зерая слышно было. Другая бы на ее месте пришла бы к Леспиной матушке, предупредить и посоветовать, так ведь нет же – заковыляла в деревню, разохалась там на все лады. Все из домов повыскакивали, мол, что случилось, где пожар. «Ах, там такое! – завопила старая сплетница. – Ох, глаза б мои не глядели! Эта Леспа-недотрога, что целый год к себе никого не подпускала, – на самом деле тварь распоследняя! Теперь понятно почему! Ох, да кабы вы видели…» – «Да что такое случилось?» – «Как – что?! Ох, мерзость какая! В лесу козел ее бастает – здоровенный вонючий козел! Я своими глазами видела, вот не сойти мне с этого места!» – «На костер ее, ведьму! Она порчу на деревню наводит! С бесами сношается!» – «А хуже всего, что ей это в радость!»

Тут все деревенские похватали дубинки, колы да вилы и в лес отправились, а по пути все придумывали, как бы с мерзавкой расправиться. Вот вбежали они в чащу, к тому самому озеру, где Леспа с Шаккарном миловались – ну или не миловались, не знаю. Сельчане-то шум подняли, но Шаккарн – бог, смертные ему – что мошкара, ради них он останавливаться не собирался. А красавица Леспа доверилась своему возлюбленному и убегать не стала, хоть и боязно было поначалу. Вдобавок сердце у нее не дрогнуло, ведь она знала о божественной сущности Шаккарна.

Так вот, деревенские любовников окружили и давай на Леспу орать, кулаками махать, а на козла внимания не обращают, мол, козел – он козел и есть. Леспа стоит перед ними в чем мать родила, только никто даже и не подумал дать ей одеться. А потом какой-то умник в нее камень швырнул, прямо в плечо попал. Леспа вскрикнула, рану рукой зажала, а кровь оттуда так и хлещет.

Тут Шаккарн Леспу собой заслонил и на толпу уставился горящими глазами. Один из сельчан, портной, ткнул в красавицу шестом – и вдруг все заверещали, потому что каждый на себе удар ощутил. Ну, они перепугались и с воплями убежали, а в чаще одна Леспа осталась со своим круторогим богом.