Читаем Майя полностью

– Так дожди же вот-вот начнутся, сайет, – вздохнула Майя. – Вряд ли вашим гостям захочется под дождем в лодках бастаться. Вырученные деньги вы с пользой употребите, а весной в Йельде новую лодку купите. Я же ради вашего блага предлагаю…

– Смышленая ты, Майя, – вздохнула Теревинфия. – Я всегда знала, что мы с тобой поладим. Значит, вы в Катрию собрались?

– Да.

– Там и обоснуетесь?

– По-любому я в Беклу не вернусь, а про вас мне рассказывать некому, да и незачем.

– Что ж… – Теревинфия встала. – Пойдем, лодки посмотрим.

В лодочном домике пахло свежей зеленью и рекой, под дощатым полом плескалась вода, по стенам и потолку колыхались яркие полосы света. Лодок оказалось пять: две гребных, прямоугольная длинная плоскодонка, похожая на субанский кайлет, и две парусные одномачтовые шлюпки – мачты убраны, паруса свернуты. На шлюпке побольше, локтей двадцать длиной, посредине установили крохотную каморку с расстеленной на полу периной; на палубе лежали две пары весел и черпаки; в общем, все было на месте – уключины, руль, якоря на носу и на корме. Майя сразу решила, что эта лодка для них в самый раз, но постаралась не выказать радости.

– Для низовьев Жергена вот эта лучше всего, – подтвердила Теревинфия. – Иначе утонете. Ну или дождями смоет.

Майя заглянула под палубу – воды почти не было; видно, днище просмолено и проконопачено на совесть. Лодка держалась на плаву ровно, без крена. Понять бы еще, как она слушается руля…

– Здесь течение спокойное, – добавила Теревинфия, – хочешь, спустим ее на воду, проверишь. Мой дильгаец тебе поможет. Не волнуйся, лодка в полном порядке. Я тебе ее уступлю. За шестнадцать тысяч мельдов.

– Да ей восемь тысяч – красная цена! – негодующе воскликнула Майя. – И потом, где ж мне шестнадцать тысяч взять?!

– Ну, это меня не касается, – улыбнулась Теревинфия. – Торговаться я с тобой не собираюсь. Вот-вот дожди начнутся, так что придется вам в Найбриле мелекрил переждать.

– Сайет, нет у меня таких денег! – взмолилась Майя.

Теревинфия спустилась с пристани, позвала садовника и велела ему запереть лодочный домик. Старик продел в дверные скобы тяжелую цепь и навесил на нее гельтский замок.

– Ладно, – вздохнула Майя. – Пожалуй, я лодку проверю.

<p>100</p><p>Туман и дождь</p>

Все вокруг обволокло туманом: и бескрайнюю чащу дремучего Пурна, и опустевший лагерь Эллерота, и реки, и скалистые берега, и бурлящие пороги, и заросли камыша, и тихие заводи, где часами кружили в медленном водовороте ветви и листья. Над Найбрилом застыло белесое марево, превращая слияние рек в безликую серую пустыню. Даже утки спрятались, боясь промочить перья.

Найбрил тонул в тумане; безмолвная, мутная пелена накрыла утес, стены и крыши домов, сползла по узким крутым улочкам, проникла в каждый закоулок, плотно заткнула все щели. Редкие прохожие спешили укрыться в таверне, чтобы отдохнуть и неторопливо обсудить с приятелями начало мелекрила.

Клочья тумана пробирались в неотапливаемые помещения, дрожащим ореолом окружали пламя светильников, зависали в теплом, неподвижном воздухе так, что от сырости дышалось с трудом.

Наконец туман сменился дождем; влага медленно опускалась на крыши и карнизы, обволакивала кроны деревьев, тонкой пленкой блестела на камнях; мельчайшие капли водяной пыли омочили лбы, уши и руки прохожих, а потом заморосило всерьез, и восточный ветер понес клубы тумана к Белишбе, в Катрию и Терекенальт.

С наступлением темноты дождь застучал по крыше в Майиной комнатке на верхнем этаже «Белых роз». Майя, Зан-Керель и Анда-Нокомис готовились отправиться в путь: они поужинали, расплатились за постой и купили у хозяина еды в дорогу – хлеб, сыр и сушеные фрукты, которых должно было хватить на два дня.

– С голоду не умрем? – спросила Майя, когда Анда-Нокомис принес провизию и разложил по котомкам, оставленным Толлисом по просьбе Зан-Кереля.

– Не знаю, – ответил Анда-Нокомис. – Кстати, вот семьсот мельдов, за которыми хозяин приглядывал. Я пересчитал. Так вот, хозяин сказал, что по Жергену до южной границы Катрии лиг двадцать пять. Летом на плотах туда за три дня добираются, с ночевками. Он пытался меня отговорить, мол, с началом мелекрила сплавляться опасно. Предупредил, что нам нужно за полтора дня управиться, пока река не поднялась, иначе лодке не пройти. – Он прислушался к легкому шороху дождя за окнами. – На востоке уже полдня льет, вода в обеих реках прибывает.

– Майя, тебе лучше в Найбриле дожди переждать, – сказал Зан-Керель.

– Ну, если вы до Катрии хотите добраться, вам без меня не обойтись, – с улыбкой напомнила она.

Он невольно улыбнулся ей в ответ и хотел что-то возразить, но она не стала слушать.

– Анда-Нокомис, нам пора. Хозяин прав: чем раньше в путь отправимся, тем лучше. Иначе не успеть.

– Ты хочешь в ночь на лодке выйти?

– Как дождь заладит, туман рассеется. Луна яркая, видно хорошо, даже если пасмурно. Главное – середины реки держаться, к берегу не подходить, к утру далеко отплывем.

– А если в темноте на отмель наскочим или на подводные скалы напоремся?

Перейти на страницу:

Все книги серии Бекланская империя

Майя
Майя

Ричард Адамс покорил мир своей первой книгой «Обитатели холмов». Этот роман, поначалу отвергнутый всеми крупными издательствами, полюбился миллионам читателей во всем мире, был дважды экранизирован и занял достойное место в одном ряду с «Маленьким принцем» А. Сент-Экзюпери, «Чайкой по имени Джонатан Ливингстон» Р. Баха, «Вином из одуванчиков» Р. Брэдбери и «Цветами для Элджернона» Д. Киза.За «Обитателями холмов» последовал «Шардик» – роман поистине эпического размаха, причем сам Адамс называл эту книгу самой любимой во всем своем творчестве. Изображенный в «Шардике» мир сравнивали со Средиземьем Дж. Р. Р. Толкина и Нарнией К. С. Льюиса и даже с гомеровской «Одиссеей». Перед нами разворачивалась не просто панорама вымышленного мира, продуманного до мельчайших деталей, с живыми и дышащими героями, но история о поиске человеком бога, о вере и искуплении. А следом за «Шардиком» Адамс написал «Майю» – роман, действие которого происходит в той же Бекланской империи, но примерно десятилетием раньше. Итак, пятнадцатилетнюю Майю продают в рабство; из рыбацкой деревни она попадает в имперскую столицу, с ее величественными дворцами, неисчислимыми соблазнами и опасными, головоломными интригами…Впервые на русском!

Ричард Адамс

Классическая проза ХX века

Похожие книги

Ада, или Отрада
Ада, или Отрада

«Ада, или Отрада» (1969) – вершинное достижение Владимира Набокова (1899–1977), самый большой и значительный из его романов, в котором отразился полувековой литературный и научный опыт двуязычного писателя. Написанный в форме семейной хроники, охватывающей полтора столетия и длинный ряд персонажей, он представляет собой, возможно, самую необычную историю любви из когда‑либо изложенных на каком‑либо языке. «Трагические разлуки, безрассудные свидания и упоительный финал на десятой декаде» космополитического существования двух главных героев, Вана и Ады, протекают на фоне эпохальных событий, происходящих на далекой Антитерре, постепенно обретающей земные черты, преломленные магическим кристаллом писателя.Роман публикуется в новом переводе, подготовленном Андреем Бабиковым, с комментариями переводчика.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Ада, или Радости страсти
Ада, или Радости страсти

Создававшийся в течение десяти лет и изданный в США в 1969 году роман Владимира Набокова «Ада, или Радости страсти» по выходе в свет снискал скандальную славу «эротического бестселлера» и удостоился полярных отзывов со стороны тогдашних литературных критиков; репутация одной из самых неоднозначных набоковских книг сопутствует ему и по сей день. Играя с повествовательными канонами сразу нескольких жанров (от семейной хроники толстовского типа до научно-фантастического романа), Набоков создал едва ли не самое сложное из своих произведений, ставшее квинтэссенцией его прежних тем и творческих приемов и рассчитанное на весьма искушенного в литературе, даже элитарного читателя. История ослепительной, всепоглощающей, запретной страсти, вспыхнувшей между главными героями, Адой и Ваном, в отрочестве и пронесенной через десятилетия тайных встреч, вынужденных разлук, измен и воссоединений, превращается под пером Набокова в многоплановое исследование возможностей сознания, свойств памяти и природы Времени.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века