Майкл Льюис

результатам проведенного им анализа портфель падших ангелов был всегда существенно

прибыльней, чем портфель надежнейших голубых фишек. Причина поразительно проста: инвесторы избегали падших ангелов из страха показаться опрометчивыми. Милкен, подобно

Александру, заметил, что инвесторы подчинены условностям, а это оставляет окно

возможностей для маклеров, не связанных предрассудками. Вот так стадный инстинкт, лежащий

в основе столь многих видов человеческого поведения, образовал базу для революции в мире

денег.

Милкен начал свою карьеру в том же самом 1970 году в канцелярии фирмы Drexel. Он

сумел пробиться на торговый этаж и стал маклером по облигациям. Милкен носил парик. Даже

друзья считали, что тот ему не идет, а враги говорили, что он выглядит так, будто у него на

голове лежит шкурка дохлого хомячка. Сходство между Милкеном и Раньери поразительно.

Подобно Раньери, Милкен был лишен такта и учтивости, но уверенности в нем было достаточно.

Его вполне устраивала недружелюбность коллег. Презираемый ими, он сидел в углу торгового

зала и выстраивал свой рынок до тех пор, пока не начал зарабатывать столько, что не мог не

сделаться боссом. Подобно Раньери, он сумел сколотить команду преданных сподвижников.

Как и Раньери, Милкен ревностно относился к своим делам. «Проблемой Майкла всегда

было то, что ему не хватало терпения выслушивать другие точки зрения, - записала Брак со слов

бывшего администратора Drexel. - Он был чудовищно высокомерен. Придумав что-то, он считал, что уже решил проблему и может идти дальше. Совершенно бесполезный человек в любой

комиссии, то есть всюду, где нужны коллективные решения. Его интересовала только истина.

Если бы Майкл не занялся ценными бумагами, он мог бы создать движение по возрождению

церкви».

Милкен - еврей, a Drexel, когда он к ней присоединился, была старомодным

англосаксонским инвестиционным банком с антисемитским душком. Милкен считал себя

аутсайдером. И это было очко в его пользу. Если бы в 1979 году кто-нибудь взялся определить

кандидатов на осуществление революции в мире финансов в наступающем десятилетии, ему

пришлось бы следовать таким рекомендациям: найди немодные углы Уолл-стрит, отбрось тех, кто одевается по каталогу «Brooks Brothers», является членом элитарных закрытых клубов и

происходит из семьи англосаксонских протестантов с восточного побережья. (Среди кандидатов

оказались бы не только Милкен и Раньери, но еще и Джозеф Перелла и Брюс Вассерштейн из

First Boston, лидеры движения по захвату корпораций, в силу чистой случайности попавшие в

команду Рональда Перельмана в его охоте на Salomon Brothers.) На этом сходство кончается. В отличие от Раньери Майкл Милкен сумел установить

полный контроль над фирмой. Он перенес операции с мусорными облигациями из Нью-Йорка в

Беверли-Хиллс и кончил тем, что выплатил себе годовое жалованье в размере 550 миллионов

долларов - в сто с лишним раз больше, чем когда-либо получал Раньери. Когда Милкен открыл

свой офис на бульваре Вилшир (который полностью принадлежал ему), он оповестил об этом

весь мир, украсив вход собственным именем, а не фирмы Drexel. Созданный им механизм в

одном важнейшем отношении отличался от Salomon Brothers: успех здесь измеряли по

количеству заключенных сделок, а не по числу работающих на тебя людей и не по тому, избран

ли ты в Совет директоров и как часто твое имя поминают газетчики.

Всегда трудно определить качества, дающие человеку силу опрокинуть условности, на

которых держался привычный ход жизни. В случае Милкена это особенно трудно, потому что его

закрытость и отвращение к публичности имели почти невротический характер, и биографу

остаются для опоры только вехи деловых свершений. На мой взгляд, ему помогло наличие двух

качеств, которые в период его расцвета считались взаимоисключающими. В начале 1980-х они

явно не могли бы одновременно проявиться в Salomon Brothers. Милкен обладал природным

инстинктом и мастерством торговца облигациями и настойчивостью в развитии идей. Он имел

дар сосредоточиваться.

Здесь Милкену удалось преодолеть значительные препятствия. Полная утрата

способности сосредоточиваться - чуть ли не главное профессиональное заболевание тех, кто

работает на торговой площадке. Превосходный и типичный пример этого Дэш Рай-прок.

Наблюдение за Дэшем приводило в такое же замешательство, как музыкальные клипы. У Дэша, например, случались редкие моменты угрюмости. Обычно это следовало за обломом в делах, и

тогда Дэш с грохотом шваркал на место телефонную трубку и объяснял мне, что однажды он

бросит инвестиционный банк и вернется в университет. Он мечтал на несколько лет зарыться в

библиотеке и стать профессором истории. Либо писателем. Картинка - Дэш, погруженный хотя

бы на пять минут в мирные размышления, - поражала меня своей полной нереалистичностью, и

такого рода наши разговоры всегда кончались тем, что я пытался ему об этом сообщить, а он

отмахивался и не слушал, потому что ему это уже наскучивало и он хотел сменить тему. «Я не

имею в виду немедленно броситься в библиотеку, - втолковывал он. - Вот будет мне тридцать