«Македонские легенды» Византии

Тем временем Египетские Фатимиды, во главе которых стал сын таинственно скрывшегося аль-Хакима Аз-Захир (1021—1036), смогли наконец заполучить вожделенную Сирию. Но, к несчастью для Фатимидов, царственный юноша вскоре умер от оспы, а его сын, 7‑летний ребенок невольницы-негритянки, аль-Мустансир (1036—1094) по вполне понятным причинам никак не мог управлять государством. Власть фактически перешла в руки его матери, создавшей в короткое время негритянскую гвардию численностью до 50 тысяч человек. Жестокая и необразованная женщина, она скоро перессорила между собой всех аристократов и, постоянно опасаясь заговоров, отстранила от командования войском единственного уважаемого солдатами полководца Дизбирия, только что завоевавшего Сирию. Не удивительно, что турки, влияние которых не ограничивалось отнюдь лишь Багдадом и Хорезмом, в скором времени стали чувствовать себя в Египте хозяевами положения[774].

Поэтому у Романа Аргира были неплохие шансы вернуть Византии сирийские владения. Но для этого во главе войска должен был стоять не философствующий гражданский чиновник, а железный полководец типа Фоки или Цимисхия. Летом 1030 г. император торжественно и пышно прибыл в Антиохию, однако недостаток военного опыта проявился очень скоро.

Прознав о намерениях царя, сарацины направили к Роману Аргиру послов с уведомлением о своем нежелании начинать войну. Они напомнили императору, что не давали повода для начала военных действий, четко соблюдали свои обязательства перед Римской империей, но если Аргир решится воевать, то Бог им будет судьей и покарает отступников от своего клятвенного слова. Видимо, Аргир действительно прогневал Господа, поскольку удача никак не желала признать его своим избранником.

Едва византийская армия выступила из Антиохии, как тут же попала в засаду и потерпела поражение от войска эмира Алеппо. Первыми оставили боевые порядки царские телохранители – о причинах этого скажем чуть ниже, а затем побежало и остальное войско. Армия потеряла весь свой обоз, и врагам даже достался царский походный шатер с множеством драгоценностей. Сам император едва спасся бегством, но потом собрал остатки войска и держал совет со стратигами о том, что делать дальше. Видимо, почувствовав тайные желания императора, командиры предложили василевсу вернуться в Константинополь, а войну оставить военачальникам; Аргир тут же согласился[775].

В самом деле, византийская армия еще была богата талантами, и в том же году стратиг Феоктист сумел переманить на свою сторону Трипольского эмира и овладеть крепостью Меник. Другой византийский полководец, с которым мы еще не раз столкнемся, Георгий Маниак, стратиг фемы Телух, сумел наголову разгромить большой арабский отряд, преследовавший разбитое византийское войско, и отбил большую часть добычи. В благодарность за это Роман III дал победителю в управление Самосат, который Маниак сделал своей базой. В 1032 г. византийский полководец овладел городом Эдессой и захватил великую христианскую святыню – письмо Спасителя Авгару Эдесскому. Последующие нападения арабов на Эдессу были отражены в 1036 и 1038 гг. правителем этих мест армянином по национальности Варасвацом[776].

Предоставленные сами себе, свободные от излишней опеки, стратиги оказались гораздо удачливее. Правда, не всегда. В 1033 г. византийское правительство поручило Георгию Маниаку овладеть Сицилией, но эта кампания оказалась безуспешной. Аналогичная попытка, случившаяся в 1031 г., успеха также не имела. Но в целом ситуация в Средиземноморье складывалась удачно для Византии.

В 1032 г. стратиг Навпакта, сын Никифора Карантина, при помощи горожан Рагузы совершенно истребил сильный арабский флот, грабивший окрестности Далматии и остров Корфу. Вслед за этим африканские и сицилийские сарацины объединили свои силы и принялись опустошать Мир Ликии и Кикландские острова. Однако два римских флота из Кивирреотской фемы и из Фракии под командованием Константина Хаги уничтожили их корабли. С пленными поступили, как с простыми разбойниками: повесили или посадили на кол[777].

Как видим, царствование Аргира было довольно счастливым для Византии, хотя над головой самодержца уже собирались тайные тучи. Увлеченный этими успехами, василевс совсем упустил из вида ближайшее столичное окружение, и напрасно. На самом деле, Аргиру следовало проявить осторожность и принять меры по умиротворению византийского общества, где у него быстро нашлись могущественные враги.