«Македонские легенды» Византии

А в сентябре 924 г. Симеон в очередной раз с большим войском подошел к стенам Константинополя и пригласил к себе в ставку патриарха Николая и сановников для переговоров о мире. Встретившись с ними, Болгарский царь неожиданно выразил желание переговорить непосредственно с самим Романом Лакапином, о котором слышал много доброго. Роман обрадовался такой возможности – он надеялся, используя свои опыт и хитрость, склонить Симеона к миру. По его приказу слуги соорудили надежную пристань, к которой могла бы подойти царская триера.

Пока шло строительство, болгары спалили храм Пресвятой Богородицы в Пиге – варварское напоминание о своем присутствии. Ситуация была почти безнадежной – оставалась только надежда на Божью милость и помощь. Прибыв накануне встречи с Симеоном во Влахернский дворец, император вместе с патриархом Николаем пали ниц перед омофором Приснодевы и долго со слезами на глазах молили Пресвятую Богородицу даровать их стране мир с болгарами.

Кто-то из придворных полагал, что мир с болгарином удастся купить. Однако казна была опустошена, и эта последняя возможность казалась эфемерной. И тогда патриарх Николай Мистик, о котором можно говорить разное, совершил настоящий гражданский подвиг. Он обратился к митрополитам своего диоцеза с требованием собрать с подчиненных им епархий и приходов крупные суммы денег и выслать в Константинополь. В конце письма патриарх добавил, что если средств будет выслано мало, то императорские чиновники без согласия митрополитов соберут необходимые суммы.

Правда, эта история не обошлась без сетований, вполне обычных для Мистика, когда дело касалось привилегии священноначалия. В своих посланиях он требовал, чтобы местные архиереи не допускали перегибов в этом деле и не позволяли взыскивать царским слугам бо́льшие суммы, чем было установлено. Помимо этого, патриарх откровенно негодовал в своей переписке с неким патрицием Филофеем, что клирики Никейской митрополии призываются в армию для несения службы – эта инициатива гражданских чиновников архиерея никак не устраивала[358].

Надо сказать, патриаршее поручение было исполнено очень быстро, и необходимые средства собраны. После этого император Роман Лакапин направился на встречу с Симеоном, состоявшуюся 9 сентября 924 г.[359]

Тот явился в окружении отрядов своих воинов, блистающих украшениями и богатым вооружением. Окружив Симеона, они славословили его, как Римского царя (!); Роман стоял напротив в окружении синклита. Наконец, царь первым пошел навстречу болгарину.

Точных свидетельств о содержании их разговора не осталось. Как говорят, при встрече Лакапин сказал буквально следующее: «Я слышал, что ты – человек благочестивый и христианин, однако твои дела расходятся с такими словами. Только нечестивый и неверный наслаждается кровью и убийствами. Если ты, а я в этом уверен, истинный христианин, прекрати нечестивые кровопролития и заключи мир с нами. Какой отчет ты дашь Богу, когда окончатся твои дни? Возрадуйся миру, возлюби согласие!»

Разумеется, этот текст едва ли был произнесен в приведенном виде, скорее всего, он выражает лишь общую мысль, высказанную Лакапином. Едва ли могущественный болгарин позволил бы разговаривать с собой в подобной тональности. После этого император передал Симеону богатые дары. Болгарин вернулся в свою ставку и дал согласие заключить мирный договор[360].

Столь благоприятный исход противостояния был обусловлен, по-видимому, тем, что Симеон психологически надорвался. Столько лет он мечтал об императорской диадеме, но понял, что Константинополя ему никогда не взять – сколь ни велико было его сухопутное войско, однако болгары не имели флота, а без него осада византийской столицы была невозможна. Тем не менее мечта детства не угасла в нем. Он вернулся в Болгарию и в 925 г. принял титул «императора ромеев и болгар», против чего яростно возражал Роман Лакапин. Так была удовлетворена обида болгарина, которому не суждено было реализовать свои мечты[361].

Однако Рим в пику Константинополю в 926 г. положительно отреагировал на просьбу Симеона признать за ним императорский титул. Затем Симеон решил получить рядом с собой Болгарского патриарха. Рим опять не стал возражать – конечно, из тех же соображений[362].

Это был пик могущества Первого Болгарского царства. Благодаря усилиям Симеона государство болгар включало в свои границы на Севере Задунайскую область, в том числе нынешнюю Венгрию, Семиградье и Валахию до реки Тисы, Мармарош и всю область на Восток от рек Днестра и Южного Буга. На Юге в состав Болгарии входила почти вся Фракия, приморские области Македонии, северная Фессалия. На Западе – почти все побережье Албании до реки Боян и сербские земли вплоть до реки Дрины по ее течению до впадения в реку Саву[363].