Махабхарата. Рамаяна

Под стать святожителю, в хижине, листьями крытой,
Безгрешный царевич беседовал с братом и Ситой.

Он притчу рассказывал Сите и сыну Сумитры,

Блистая, как месяц, в соседстве сияющей Читры.

Одна безобразная ракшаси в поисках дичи

Туда забрела — и прервалось течение притчи.

С рожденья звалась Шурпанакхой она за уродство, —

За когти, ногам придававшие с веялкой сходство.

И взору ее луноликий представился Рама,

Прекрасный, как тридцать богов, как пленительный Кама.

И мягкие кудри, и мощь благородной десницы,

И блеск удлиненных очей сквозь густые ресницы,

И смуглое, схожее с лотосом синим, обличье,

И царские знаки, и поступи юной величье,

Что плавностью напоминала походку слоновью,

Увидела ракшаси — и воспылала любовью,

Уродина эта — к прекрасному, как полнолунье,

К нему, сладкогласному, — скверная эта хрипунья!

Противноволосая с дивноволосым равнялась,

Противноголосая с дивноголосым равнялась.

Сама медно-рыжая — с ним, темнокудрым, равнялась

И, дура бесстыжая, с великомудрым равнялась.

С красавцем равнялась она, при своем безобразье,

И с лотосоглазым таким, при своем косоглазье.

С таким тонкостанным и царские знаки носящим

Равнялась она, страхолюдная, с брюхом висящим.

Приблизившись к Раме, палима любовною жаждой,

Сказала ему Шурпанакха: «Решится не каждый

Избрать этот лес для жилья, если ракшасов племя

Сюда без помех прилетает во всякое время.

Эй, кто вы, с собой прихватившие луки и копья,

Да деву-отшельницу, — шкура на ней антилопья?»

Рама спокойно и правдиво поведал о своем изгнанье из Айодхьи, которую покинул вместе с супругой Ситой и братом Лакшманой. В свой черед царевич спросил Шурпанакху, к какому роду она принадлежит и для чего явилась в их убежище.

Охваченная похотью, ракшаси отвечала Раме:

«…А я Шурпанакхой зовусь и уменьем владею
Свой облик менять произвольно, под стать чародею.

Брожу я и страх навожу на окрестные чащи.

Ты Равану знаешь? Он брат мой великоблестящий!

Другой — Кумбхака́рна, что в сон погружен беспробудный,

А третий — Вибхи́шана, праведный, благорассудный.

Четвертый и пятый — отважные Ду́шана с Кха́рой,

Считаются в битвах свирепой воинственной парой.

Я доблестью их превзошла. Разве есть мне преграда?

Своим изволеньем по воздуху мчусь, если надо.

А Сита? Что толку в уродце таком неуклюжем!

О Рама прекрасный, ты должен мне сделаться мужем.

Царевич, мы — ровня. К тебе воспылавшую страстью,

Бери меня в жены, не вздумай противиться счастью!»

[Бегство Шурпанакхи] (Часть 18)