Махабхарата. Рамаяна

Кхара, возглавив несметную рать, подступает к хижине Рамы. Но отважный царевич Кошалы, оставив Ситу в потаенной пещере на попечении брата Лакшманы, облачается в огнезарные доспехи. Как под лучами солнца редеет завеса туч, так редеют ряды ракшасов, непрерывно осыпаемых блистающими стрелами Рамы. Четырнадцать тысяч воинов Кхары полегли на поле битвы. Не остался в живых и его сподвижник, трехголовый Тришира. Вслед за Триширой рухнул на землю Кхара, сраженный смертоносными стрелами Рамы. Уцелел лишь бесстрашный дотоле Акампана, да и тот обратился в бегство.

Узнав от Акампаны о гибели своего брата Кхары, разгневанный владыка ракшасов замышляет похитить царевну Митхилы и унести ее на Ланку: ведь разлучив Раму с возлюбленной Ситой, Равана обрекает его на верную смерть, да при этом коварно уклоняется от превратностей поединка с непоборным противником.

Между тем Шурпанакха, описывая небывалую красоту Ситы, разжигала пыл Раваны и подстрекала своего великовластного брата к похищению чужой супруги.

Равана повелел ракшасу Мариче отправиться с ним вместе к хижине Рамы и принять облик золотого оленя. Без сомненья, Сита попросит Раму и Лакшману поймать его. Тогда, в отсутствие обоих царевичей, можно будет похитить прекрасную и унести на Ланку.

Свирепый и могучий Марича, наводивший в лесу Дандака ужас на святых отшельников, пожиравший их самих и жертвы, приносимые богам, однажды едва не погиб от руки великого Рамы. Он чудом уцелел и с той поры несказанно страшился сына Дашаратхи.

«Я предчувствую, — сказал Марича десятиглавому владыке, — что живым от Рамы не уйду! Но и твои дни, государь, будут сочтены, если похитишь Ситу».

Равана, однако, пренебрег этими предостережениями и, взойдя вместе с Маричей на воздушную колесницу, вскоре достиг берегов реки Годавари.

[Марича превращается в оленя] (Часть 42)

Под сенью смоковницы ракшасов буйных властитель
Увидел смиренную хижину, Рамы обитель.

И Десятиглавый, с небес опустившись отвесно,

Сошел с колесницы, украшенной златом чудесно.

Он Маричу обнял и молвил, на хижину глядя:

«Не мешкай, должны мы исполнить свой замысел, дядя!»

И ракшас не мог пренебречь властелина веленьем.

Он, облик сменив, обернулся волшебным оленем,

Красивым животным, что взад и вперед у порога

Носилось, хоть Маричи сердце снедала тревога.

Олень пробегал по траве меж деревьев тенистых.

Сверкали алмазы на кончиках рожек ветвистых,
А шкура его серебрилась от крапин искристых.

И губы оленя, как лотос, на мордочке рдея,

Блестели, слегка изгибалась высокая шея.

В отличье от многих собратьев, покрытый не бурой,

А золотом и серебром отливающей шкурой,

Два лотосовых лепестка — два лазоревых уха

Имел он, и цвета сапфира — поджарое брюхо,

Бока розоватые, схожие с ма́дхукой дивной,

Как лук семицветный Громовника [214]— хвост переливный.

На быстрых ногах изумрудные были копыта,

И чудное тело его было накрепко сбито.

При помощи сил колдовских, недоступных понятью,

Стал Марича гордым оленем с пленительной статью.

Его превращенье продлилось не дольше мгновенья.

Каменья сверкали на шкуре златого оленя.

Резвился у хижины, облик приняв светозарный,

Чтоб Ситу в силки заманить, этот ракшас коварный.

И Рамы приют освещал, и поляны, и чащи

Сей блеск несказанный, от оборотня исходящий.

Спиною серебряно-пестрой, исполненный неги,

Олень красовался, жуя молодые побеги,

Покамест у хижины, сенью смоковниц повитой,

Нечаянно не был замечен гуляющей Ситой.

[Сита восхищается оленем] (Часть 43)