Махатма. Вольные фантазии из жизни самого неизвестного человека

– Так, – подтвердил Хавкин. – Я за сохранение еврейства в странах рассеяния. Но я не занимаюсь политикой, никакой политикой! Боже упаси! Так зачем же я вам понадобился?

– Никто не понуждает вас ехать жить в Палестину, – терпеливо продолжал профессор Певзнер. – Живите, где хотите! Палестина нужна нам как еврейский Национальный дом и прибежище для тех, кто видит цель в полновесном возрождении народа.

– Там арабы живут, – возразил Хавкин. – Сначала нужно найти решение арабского вопроса, а потом строить государство. – Он, вопреки своему желанию, втягивался в спор, и это отвлекало его от только что пережитого убийственного крушения надежд в трёх кварталах отсюда. – Иначе будет война, потом ещё одна, и ещё…

– Палестина – это наша земля, оккупированная арабами, – в знак несогласия повёл головой Певзнер. – Мечта о Иерусалиме сохранила наш народ от ассимиляции и вымирания.

– Мечта о Боге на Храмовой горе, – поправил Хавкин профессора. – Но на этой горе, над Краеугольным камнем, арабы, как вам известно, поставили свой Золотой купол. А сам Камень превратился из надгробия Адама и Евы в академический артефакт.

– Наш артефакт! – шёпотом вскричал профессор. – Наш! А что там построено, может быть разрушено!

– Герр Фрейд тоже так думает? – спросил Хавкин.

– Нет, – сказал Певзнер. – Он думает иначе. Он думает, почти как вы.

– После разрушения Второго храма, – сказал Хавкин, – Бог вывел евреев из Палестины, как когда-то вывел из Египта.

– Ну, что ж! – к удивлению Хавкина, не пустился в спор Певзнер. – Теперь пришло время возвращаться… Вы когда-нибудь были в Палестине, Владимир Аронович?

– Никогда, – сказал Хавкин.

– Почему бы вам не поехать и не посмотреть? – спросил Певзнер. – При виде оливковой рощи где-нибудь в Галилее сердце еврея не может остаться холодным. Посмо́трите – и возвращайтесь! И присоединяйтесь к нам! А Иерусалим можно оставить на потом, на следующий раз: арабский город, замусоренный, грязный. Но мы его приведём в порядок.

– Вы говорите – Галилея? – спросил Вальди. – Оливковые рощи? А что ещё?

– Цфат, – сказал Певзнер. – Горное гнездо каббалистов. Сказочный город на склоне горы, окружён лесами и оврагами. Райское место! Езжайте – мы оплатим вашу поездку.

– Не надо, – отклонил Хавкин. – Я сам.

– Тогда я скажу вам кое-что как психоаналитик из окружения Фрейда, – сказал профессор Певзнер. – Что-то, я вижу, с вами произошло, какое-то тяжкое испытание, вы подавлены, удручены и склоняетесь к депрессии. Гарантирую, путешествие в Галилею выведет вас из этого состояния. Тем более, вы и сами хотите, не откладывая, кардинально сменить обстановку… Из Одессы ехать не так уж далеко.

– Цфат? – переспросил Хавкин.

– Цфат, – подтвердил Певзнер.

– Надо же… – сказал Хавкин и взглянул на Певзнера благодарно.

ХІІІ. АНГЕЛЫ И КАБАНЯТА

Вся наша жизнь состоит из проходов из точки А в точку В или же бесцельных – прогулочных, пеших или конных, на колёсных средствах передвижения, кораблях или воздухоплавательных аппаратах. Мы всё время куда-то идём или едем, изредка останавливаясь лишь для того, чтобы утолить голод и набраться сил для дальнейшего хода. Сон тоже, как правило, хотя и не всегда, требует приостановки движения; всматриваясь в диковинные картины сновидений, мы покидаем окружающую действительность, совершенно забываем о привычном тиканье часов с минутами и перемещаемся в соседнюю вечность, где, по слухам, ни о каком времени речь не идёт.

Последний участок пути, от Галилейского моря до Цфата, выдался для Вальди Хавкина самым тяжёлым: дряхлый автобус, похожий на атрибут страшного аттракциона Луна-парка, подпрыгивал на колдобинах каменистой горной дороги, скрежетал и охал. Трясло. Столб раскалённой солнцем пыли шёл за автобусом, как погонщик, и пассажиры, арабы и евреи, спасались от удушья, обматывая лица платками и подручными тряпками.

На исходе дня посвежело, мёртвая желтизна низового запустенья сменилась горной зеленью. Снулые пассажиры приободрились: скоро конец дороги, Цфат за холмом. Подъезжаем…

При въезде в город, висевший, как пряжка, на плече горы, Вальди успел разглядеть в наплывающих сумерках, глубоко внизу, под ногами, великолепный лес и овраги, его рассекающие. Гостиница, куда его привёз нанятый на автобусной остановке извозчик, оказалась обыкновенной корчмой с жилыми комнатами: кровать, стол, стул, рукомойник. Распаковав свой дорожный баул, Хавкин вышел пройтись перед сном.

Цфат был похож на игрушечный город, по узким и горбатым улочкам которого двигались игрушечные люди – в еврейских средневековых кафтанах и белых арабских рубахах до земли. Из приоткрытых дверей синагог выбивался на улицу золотистый свет и молитвенный гомон голосов. Вальди это почему-то, к его собственному удивлению, пришлось по душе, но заглядывать в синагогу он не собирался. Может быть, как-нибудь потом, завтра…