Махмуд Эсамбаев

Состав группы не остается неизменным. Привлекая новых людей, Махмуд ищет наиболее стройное, гармоничное звучание концерта, в котором каждый исполняет свою роль на самом высоком уровне».

Глава вторая ТАНЕЦ ОГНЯ

Вспоминает Евгения Герасимовна Фарманян — бывшая балерина Большого театра, ныне профессор Академии балета, отметившая 70 лет преподавательской деятельности:

«В мире балета много больших талантов, но Махмуд Эсамбаев даже тут исключительное и уникальное явление. Особенно удивительно, что вдобавок ко всему своему поразительному таланту это был человек добрый, открытый, настроенный на добро и к тому же готовый танцевать всегда и везде. Я лично больше таких людей в жизни своей, а она у меня немаленькая, и мне многое довелось повидать, не встречала.

Знакомство наше произошло в 1960 году, казалось бы, случайно.

Я тогда преподавала в Московском хореографическом училище (сейчас это академия). Я и сама училась танцевать здесь. Пришла еще в старинное здание на Пушечной, где наша школа возникла 330 лет назад. Сначала в ней готовили артистов всех жанров и направлений, но со временем она стала специализированной балетной школой.

Тут учились великие артисты, например Ермолова, которая поначалу собиралась стать балериной. В 1938 году я поступила в Большой театр, а в 1939-м получила письмо с предложением начать преподавательскую работу в Московской балетной школе. Письмо было подписано Петром Андреевичем Гусевым, моим любимым педагогом, который тогда занял пост директора школы. От таких предложений не отказываются. И в 1941 году 25 мая у меня был уже первый выпуск.

Несколько позже я перешла на преподавание характерного танца. В результате нам удалось создать полноценную школу этого танца и отлаженную систему преподавания, которая существует и сегодня…

В тот раз Софья Николаевна Головкина вызвала меня к себе и попросила зайти в класс, где Махмуд Эсамбаев репетировал с детьми свой новый танец. Она как-то странно посмотрела на меня и добавила, что ему, видимо, нужно помочь.

— Он хочет поставить совместно с детским коллективом «Танец огня», — сказала она, — только как-то непонятно он это делает.

О Махмуде я, конечно, знала. Тогда, после фестиваля молодежи и студентов в Москве, где Эсамбаев блестяще выиграл главные награды, как в классическом, так и народном танце, он был уже широко известен. Однако лично я с ним не была знакома.

Я заглянула в класс и увидела странную картину.

По периметру зала, вдоль стен, стояли наши ребята, а в середине… вот уж действительно — танец огня, пламенно отплясывал удивительно стройный, гибкий, красивый человек.

Так я впервые увидела Махмуда Эсамбаева.

Он танцевал самозабвенно. Его шикарная, еще недавно, видимо, белоснежная рубашка потемнела от пота, ее можно было буквально выжимать.

Ребята, наблюдавшие за тем, как он танцует, были страшно довольны этим нежданным концертом. Тем более что новый руководитель ничего от них не требовал и замечательно развлекал их своим замечательным мастерским танцем.

Как я узнала позже, Махмуд никогда раньше не работал с детьми. Он был уверен, что с ними нужно поступать так, как учился он сам. Ему показывали танец, он его запоминал и уже после первого показа мог танцевать сам. Махмуд обладал фантастической способностью как бы фотографировать и навсегда запоминать самые сложные хореографические движения.

Одним словом, мне пришлось в этот процесс вмешаться, идо-вольно скоро нам с Махмудом удалось совместно наладить процесс обучения. «Танец огня» мы сделали, на мой взгляд, удачно.

Махмуд был очень доволен и предложил и дальше работать с ним вместе.

— Мы создадим с вами театр народного танца, — увлеченно говорил он, — в основе которого будет моя программа «Танцы народов мира».

В 1960 году у него уже всё было продумано и почти все номера полностью отработаны.

Для меня всё это было необычно. Конечно, если смотреть на работу Эсамбаева с точки зрения классического балета, которому я посвятила всю свою жизнь, то театр народного танца принадлежит скорее к эстрадному искусству и Эсамбаев, следовательно, не наш человек.

С другой стороны, мне было понятно, что театр Махмуда Эсамбаева — явление совершенно новое, да и вообще в истории танца ничего подобного я не могла припомнить.

В таком случае, какое может иметь значение, что Эсамбаев не укладывается в рамки классического балета? Точно так же, кстати, не укладывается его творчество и в рамки привычного эстрадного танца.

Мне всё это показалось интересным, и я согласилась…

Однако, видно, не судьба нам была работать вместе. Буквально через день я простудилась и попала в больницу с тяжелым воспалением легких.

Ждать Махмуд не мог. Пришлось ему делать программу в одиночку.

Он сумел создать эту свою единственную и неповторимую программу народных танцев мира и всю свою жизнь постоянно дополнял и совершенствовал ее.