Максим Горький. Биография писателя

Глубокой внутренней поэзией овеян рассказ «Рождение человека», который занимает видное место в цикле «По Руси». «Превосходная должность — быть на земле человеком», — эти слова из рассказа, ставшие крылатыми, выражают оптимизм «Рождения человека». Теперь людям живется тяжело, но тем, кто сегодня появляется на свет, наверное, суждена другая жизнь — счастливая и прекрасная. Художник пролетариата, Горький уверен, что настанет время, когда человек очистится от грязи и пороков собственнического мира, преобразится душевно и физически. И в человеке сегодняшнем он по крупицам собирает доброе и прекрасное, отмечает непреодолимую тягу народа к добру и красоте, тягу, которую исказил, но не уничтожил собственнический мир.

Рассказ о рождении нового человека земли русской заражал читателя верой, что человек этот родился не зря, — а сколько произведений тех лет убеждали в ненужности и бесцельности человеческой жизни! — что его жизнь будет иной, чем у его родителей.

Художественная идея «Рождения человека» близка выступлению Ленина в июне 1913 года против реакционного убеждения, что люди родятся для того, чтобы их калечили. «Только для этого? — восклицает Ленин. — Почему же не для того, чтобы они лучше, дружнее, сознательнее, решительнее нашего боролись против современных условий жизни, калечащих и губящих наше поколение?.. Мы боремся лучше, чем наши отцы. Наши дети будут бороться еще лучше, и они победят».

В пьесе «Старик» (1915) Горький обращается к теме страдания.

В дом Мастакова, некогда бежавшего с каторги, а теперь рачительного, доброго и трудолюбивого хозяина, приходит старик, честно отбывший весь срок наказания. Убежденный, что «страдание святее работы», что, отбыв наказание, он имеет право всех судить и осуждать, старик чувствует себя хозяином и судьей в доме Мастакова, мучает его, садистски издевается над ним, доведя до самоубийства. Старик фанатически одержим идеей страдания, безграничного возмездия. Он озабочен не тем, чтобы наказать подлинных виновников своих несчастий (они «высоко», до них не достанешь), а тем, чтобы, наслаждаясь, мучить тех, кто ближе и беззащитнее. Находя наслаждение в том, чтобы мучить других, старик не хочет избавиться от лишений бродячей жизни и потому отвергает деньги, предложенные Мастаковым. Не способный ни на что, старик делает страдание своей профессией, любит его, ибо страдание дает право — в его глазах — портить людям жизнь. «Человеком, поджигающим дома и города только по той причине, что ему холодно», назвал Горький старика в предисловии к американскому изданию пьесы.

3

19 июля 1914 года Германия объявила России войну — началась первая мировая война. «Ясно одно: мы вступаем в первый акт трагедии всемирной», писал Горький на другой день.

Хотя война не была для Горького неожиданностью, она потрясла писателя. С негодованием он писал о разрушении памятников культуры, о зверствах над мирным населением.

Шовинистический угар охватил широкие слои русского общества. По всей стране проходили манифестации, служили торжественные молебны. Но и в эти первые дни войны в «патриотическом подъеме» чувствовалось много фальшивого, вымученного, искусственного, а в Петербурге раздавались возгласы «Долой войну!», происходили стычки мобилизуемых рабочих с полицией.

Не сразу Горький нашел правильную позицию в отношении к войне. Шовинистический угар, жестокие методы ведения войны германским империализмом сбили его с толку. В сентябре 1914 года он вместе со Струве, Туган-Барановским, Милюковым, Гучковым, учеными-литературоведами А. Веселовским, Д. Овсянико-Куликовским, художниками — А. и В. Васнецовыми, деятелями театра — Шаляпиным, Собиновым, Ермоловой, Станиславским, Немировичем-Данченко, писателями — Буниным, Телешовым, Серафимовичем подписал обращение, объявлявшее виновником в войне весь немецкий народ (и только его; на деле в войне были «виноваты» империалисты всех стран). Его военные противники признавались защитниками цивилизации. «Шовинистически-поповским протестом» назвал обращение Ленин.

«Бедный Горький! Как жаль, что он осрамился, подписав поганую бумажонку российских либералишек», — сокрушенно заметил он, напоминая Горькому об ответственности, которую накладывает на него высокое звание пролетарского писателя, доверие рабочих.

Скоро и сам писатель осознал свое заблуждение, особенно когда увидел, как спекулируют его именем реакционные газеты. Уже через три дня после опубликования письма-протеста Горький заметил: «…протест литераторов против «немецких зверств» — подписал второпях, и это очень меня мучает». Он начал понимать, что не весь немецкий народ виноват в войне, задумал серию брошюр о капитале как виновнике кровавой бойни (наивно, впрочем, полагая, что его можно утихомирить налогами).

В декабре 1914 года Горький послал в петроградскую газету «День» статью, в которой выступал против писателей, переносивших обвинение в развязывании войны «на всю тевтонскую народность»: «войну затевают не нации». Статья была запрещена цензурой.