Максим

— Что не надо! — вскричал он, меняясь так резко, что я обомлела от страха. Такого Максима я еще не видела — глаза расширены, в них бьется безумие, рот перекошен, а выражение лица… Я вдруг испугалась и вздрогнула так сильно, что кофе пролилось на клеенку. На мгновение мне показалось, что он способен меня ударить. И ударил бы, если бы не усмотрел в моем лице нечто, что его смутило… Страх, вот что он увидел…

— Зря я все то начал! — прошептал Макс. — И тебя мучаю и себя.

Зря! Это не то, не надо этого! Как ты можешь понять? Как вообще кто-то может понять? Это безумие, и оно повторяется, я ненавижу себя за это! Как же можно так жить? Зачем? Почему? Господи, неужели опять!

— Макс!

— Да отстань ты от меня! — вскричал он, опять становясь страшным.

— Это ты во всем виновата, ты! Он ушел, оставив меня стоять, как дуру, с этим ненавистным кофе в руке. Наверное, я больше никогда не смогу пить кофе… Я не заметила, как по белоснежной кофте потекло коричневое пятно, как по щекам заструились жгучие слезы. Слезы чего? Обиды? Осознания потери? Или родившейся любви? Если бы я сама знала! Что мне делать?

Я не нашла ничего лучшего, как сесть за компьютер. Макс успокоится, он пояснит, что произошло. Все равно я ничего не могу сделать — не идти же мне домой пешком!

«Мне приснилась небольшая комната. По их мерках — небольшая, по нашим — маленькая зала. Чуть правее меня раскинулась под сказочным пологом огромная кровать. Белье на ней была так нежно и бело на вид, что мне хотелось подойти и провести рукой по ткани, но вместо этого я стояла рядом с Анлериной, этой принцессой с железным, но еще детским характером, стояла и ловила ее взгляд в неярком зеркальном отображении.

— Расскажи мне, что произошло в замке, пока меня не было, — попросила Анлерина девушку, расчесывающую ей волосы. Девушка была немного толстовата, ее карие глаза казались подернутыми дымкой печали, а фигуру закрывало простое серое платье — так в этом мире, как я поняла, ходили свободные.

— Да нечего рассказывать, госпожа, — мягко ответила девушка, которой вопрос явно не нравился. — Не считая новой любовницы вашего отца, моя госпожа.

— Кто она? — спросила Анлерина, слегка скривившись. А я подумала — интересно, помнит ли она свою мать?

— Ее имя Сарадна, моя госпожа. Она из знатного рода, очень древнего. Муж умер много лет назад, поговаривают, от яда. У нее двое детей. Сын, ничего такой, чуть вас старше, только вот больно за служанками ухлестывать горазд, а дочь никто и не видел. Говорят, Сарадна ее в одном из замков держит. Да, интересная формулировка для будущего повелителя. Впрочем, может, „бабник“ здесь похвала, а не ругательство?

— А мой жених, кто он?

— Так никто и не знает, госпожа! — девушка закончила причесывать Анлерину и начала украшать волосы алмазными звездами. — Замок аж гудит от слухов, но никто ничего сказать не может!

— А мои телохранители? Кто их выбирал?

— Манрад, госпожа. Раньше я их не видела, врать не буду — ничего плохого сказать не могу.

— В каких отношениях Манрад с Сарадной? — резко спросила принцесса, поймав в зеркале испуганный взгляд служанки.

— Не знаю, могу ли говорить, — осторожно начала девушка.

— Говори! — приказала принцесса.

— Они дружат, госпожа, но не более. Горничная Сарадны — мне дальняя родня. Говорит, что госпожа немощна, как ребенок — сама и шнурочек завязать не в силах. А после встреч с Манрадом ее туалет все так же хорош.

— Сарадна — эта та женщина в синем платье, что стояла рядом с советником? — вспоминая, спросила принцесса, слегка смягчившись.

— Да, моя госпожа, — слегка успокоилась горничная, аккуратно обрызгивая принцессу духами. Духи были сладковатыми и слегка приторными, на мой вкус. Они напоминали мне о чем-то, что я не могла понять. И тут Анлерина задала вопрос, который задают женщины много лет — вопрос, ответ на который они и сами знают, но хотят получить только один, общий для всех ответ:

— Я красива?