Максим

— Доброе утро, Манрад, — милостиво сказала девушка. Брови мужчины слегка приподнялись, только слегка, и на мгновение, тем временем, принцесса, дав телохранителем знак держаться на расстоянии, тихо продолжила:

— Я и не знала, что вы сохранили старые привычки. Ваше тайное убежище так и не изменилось, изменились лишь люди, приходящие сюда. Они некоторое время молчали. Мне тоже была нужна эта заминка, чтобы замять странные воспоминания, которые, казалось, были связаны с этим местом. Почему мне здесь все так знакомо и… близко. Почему, смотря на эти воды, я вспоминаю поцелуи Максима на своих губах?

Слышу его смех? Чувствую его дыхание на своей шее? Почему вспоминаю, как ласковы волны озера, и как приятно холодят они разгоряченное тело? И еще… я вспоминаю Дала… Он так легко вписывается в этот пейзаж, что становиться страшно… Неужели я схожу с ума?

— Вы искали меня? — нарушил молчание Манрад.

— Вас? — засмеялась Анлерина, демонстрируя свой чарующий смех, и я, как женщина, мигом почуяла, что она соблазняет. — Вы так уверены в себе, мой друг, а я просто пришла проведать место, где часто бывали мои братья.

— Поверьте мне, я многое бы отдал, чтобы рядом с вами стоял Берил, а не я.

— А я — нет! — резко ответила Анлерина. — Боль уходит, даже самая большая! Берил живет во мне воспоминаниями и жгучей тоской. Но я понимаю, что надо жить будущим. У меня нет братьев!

— Вы вините меня, что я не пустил вас вслед за Вареоном? Я вздрогнула. Откуда это странное воспоминание о бьющейся в истерике девочке-подростке?

— Винить вас? — усмехнулась девушка. — Но в чем? Это была лишь девичья фантазия, глупость, которая могла мне стоить всего. Мне надо благодарить вас!

— Вчера ваше отношение было другим. Что изменилось, моя госпожа?

— Вчера я просто устала. Мое раздражение не относилось к вам лично, а ко всем вообще. О, не отворачивайтесь от меня, Манрад! — шутливо взмолилась девушка. — Здесь так скучно, а у меня нет ни единого друга!

— Я вам предоставил сразу трех, — заметил мужчина, показав на телохранительниц.

— Но они не знают меня так, как вы, — возразила девушка. — И вообще — друзей много не бывает даже для принцессы! Перестань, Рад!

Забудем нашу ссору!

— Не называйте меня так! — испуганно ответил Манрад. — Детство кончилось и для вас, и для меня! Нас могут услышать, и ваша репутация пропала!

— Кто услышит? — переспросила Анлерина. — Мои телохранители? Вы сами их выбирали, с целью, что я могу доверить им не только жизнь, но и репутацию, не так ли? Кто еще? Птицы на ветвях? Деревья?

Впрочем, как скажите, советник! Надеюсь, что вы мне завтра поможете выбрать книги для моей личной библиотеки. Или я пойду одна.

— Вы не оставляете мне выбора.

— Если мужчинам оставить выбор, то можно остаться одинокой, — заметила Анлерина, и я проснулась».

Максима не было. Я подошла к окну и посмотрела на мрачный пейзаж.

Господи, сегодня же Сочельник. Купленный для Максима подарок жег меня даже на расстоянии, еще больнее жгла обида. Я одна в чужом доме. Из-за чего? Глупой ссоры? И в этот миг я услышала звук, который заставил меня вздрогнуть — звук заведенного мотора. Забыв, что на улице холодно, я выбежала на крыльцо и сумела рассмотреть лишь серебристый бок автомобиля, мелькнувший за поворотом. Бежать следом? Но не догоню же! И кто даст гарантию, что Максим остановится! Что ты сделал со мной, сын психолога! Слезы покатились по моим щекам. Впервые с момента встречи с Максимом… Я вернулась в комнату, выключила компьютер, оставила его на столе (не нуждаюсь я в чужих вещах!!!), и начала собирать вещи.

Максим уехал, и мне нет смысла здесь оставаться. Нет смысла терпеть глупые выходки этой старухи, нет смысла ждать. И писать о своих снах больше некому. Наш маленький роман, замешанный на безумии, закончился так же быстро, как и начался. Сама виновата! Максим и в самом деле сумасшедший. Не стоило мне с ним связываться! У моего Максима мозги не в ту сторону съехали! Впрочем, какой он мой? От такого «мой» не жди ничего, кроме неприятностей, как от сына-хулигана! Что я сделала не так? Почему он бросил меня в этой деревне, да еще на Рождество! Я скривила губы и вдруг сообразила — а ведь Максим сын той истерички! Яблоко от яблоньки… И как раз на этой мысли мимо окна мелькнула тень. Я опешила.

Бабушка пришла. Бабуся, как не странно, мое горе оценила и поняла, даже не стала злорадствовать… Странно все это. Но сейчас меня странности не волновали. Сочувственно качая головой, старушка сказала, что Максиму срочно понадобилось уехать в город (так я и поверила!), вернется он не скоро, а, следовательно, ждать его не стоит (будто я сама не сообразила!) При этом глазки у старушки были хитрющие, тон тихий, и немного угрожающий, мол, можешь и остаться, но и сама пожалеешь. Я решила, что не стоит рисковать здоровьем. Обида на Максима в то время перешла в открытый гнев, гнев вылился в действие, затмив разум, и я совершила самую большую ошибку в своей жизни — понадеялась, что у старушки осталось хоть немного совести:

— Как я могу попасть в город?