Максим

— Это пустой каприз, моя госпожа, — нахмурился Манрад. — Вы могли бы заказать нужную книгу или позвать торговца во дворец. Ради этого не стоило рисковать своей жизнью..

— И вашей тоже, — съязвила принцесса.

— Моя смерть не принесет такого горя, как ваша, — невозмутимо заметил Манрад, и Анлерина обиженно надула губки:

— Вы зануда, друг мой. Я просто хочу посмотреть книги, подержать их в руках. Почему вы лишаете меня маленького удовольствия из-за ваших подозрений? В книжном магазине всегда особый запах, особая атмосфера и, поверьте мне, никаких убийц! Мне действительно не стоило брать вас с собой. Своим нытьем вы испортили мне настроение! Однако и мне, и насторожившимся телохранителям, опасения Манрада не казались такими уж незначительными. Я оглядывалась по сторонам, рассматривая разношерстный люд Южного квартала и молча плакала вместе с темницей по этим небритым рожам. Наши преступники по сравнению с этими — сущие ангелочки! Хотя, надо отдать справедливость, видимых бандитов в толпе было мало, да и те под бдительным надзором чьих-то глаз… Проследив за невидимой стрелой надзора я вздрогнула: стоявший возле ведущей наверх лестницы Дал впился взглядом в толпу, кого-то выискивая среди разношерстного народа. Сидевший рядом с ним Ланс был занят чем-то, что не слишком касалось его обязанностей бранеона — он во все глаза смотрел на Манрада. Что читалось в этом взгляде? Страх? Скорее нет. Презрение?

Тоже нет. Что-то вроде сожаления и какое-то скрытое желание. Дал, заметив, наконец, паланкин, едва уловимым жестом приказал бранеону в толпе усилить охрану принцессы. Тот живо собрал возле себя человек десять. Прикрыв под плащами слишком выделяющуюся синюю форму, невидимые теперь бранеоны смешались с толпой, незаметно следуя за паланкином. Тем временем транспорт принцессы остановился у дверей маленького магазинчика. Один из бранеонов, вынырнув перед Хлоей, перебросился с телохранительницей парой слов, а Анлерина, оперевшись на руку Манрада, уже собиралась войти в магазинчик, как ее рассеянный взгляд остановился на Дале и Лансе. Девушка вскрикнула, широко раскрыв глаза и телохранительницы, насторожились, незаметно обнажая оружие.

— Острый! — вскрикнула принцесса, указывая носочком туфли на деревянную щепку. Такая и в самом деле вполне могла пробить тоненькую ткань ее изящных туфелек, и один из рослых рабов побежал вперед, расталкивая людей и тщательно осматривая землю в поисках других острых предметов»….

Закончив, я откинулась на спинку стула и задумалась. Каникулы, это хорошо, но в голову приходит слишком много глупых мыслей. И без Максима дни тянуться с черепашьей скоростью, даже писанина уже не помогает. Скучно! Я вспомнила об одиноко стоявшей в углу елке — и мне стало стыдно. Через два дня Новый Год, а зеленая красавица так и блещет несколькими ленточками серпантина и парочкой игрушек. Куда я дела украшения, оставшиеся после вечеринки в прошлом году… Ах да, в шкафу на нижней полке… Выключив компьютер, я вытащила коробку и уныло уставилась на ее содержимое. Хорошо было украшать елку дома, когда все игрушки не помещались на лесной красавице, а это что? Убожество… Такое Максиму не покажешь, засмеет… Подумав, я выхватила из своей тайной коробочки-копилки немного денег и выбежала на улицу. В ближайшем супермаркете купила одну синюю пушистую гирлянду, а вторую — серебряную, несколько больших шаров, пару упаковок синего дождика и, решив, что достаточно, помчалась домой. Под дверью меня уже ждали, и при виде гостя я в полной мере поняла, почему люди придумали поговорку про «татарина». Настроение испортилось сразу и, скорее всего, надолго. Однако мой личный татарин поздоровался достаточно вежливо, хорошенько вытер ноги о коврик и вошел в дом такой тихий и несколько пришибленный, что это вселило в меня слабую надежду, что визит не будет столь уж неприятным. Поставив чайник, я со тщательно, надеюсь, скрываемым вздохом предложила маме Максима присесть и пригляделась к ней внимательнее.

Господи, неужели эта с виду интеллигентная худенькая женщина в элегантном синем костюме из дорого бутика могла обливать меня когда-то грязью! Вытащив на стол остаток торта, я предложила ей стандартный набор из кофе, чая, сахара, молока и лимона, и некоторое время мы молчали, ожидая пока согреется вода в электрическом чайнике. Лишь когда кипяток разлился по тем же чашкам, из которых мы вчера пили с Максимом, я спросила:

— Вы пришли, чтобы молчать?

— Нет, чтобы говорить, — ответила мама Максима. — И в глаза тебе посмотреть.

— Посмотрели? — с вызовом сказала я, предлагая гостье сахар. Мама Максима легким жестом отказалась, но ломтик лимона в чай кинула.

Фигуру бережем! Я заварила себе мелиссы, пытаясь успокоится, и поинтересовалась, пытаясь прервать тягостную паузу:

— Что увидели?

— Не думала, что ты такая наглая, девочка, не думала, — прошептала гостья, помешивая чай ложечкой, и чего она там размешивала? — Сначала отцу голову вскружила, потом сыну. Впрочем, я тебя понимаю — мои мужчины и в самом деле знатные женихи — и красивые, и богатые!