Максим

— Тебе не нравиться? — спросила я, наливая в электрический чайник воду.

— Нет, я просто…

— Максим, не надо, — тихо прошептала я, нажимая кнопку. Чайник тихонько зажужжал и я достала два блюдца, две чашки, чай, кофе, сахарницу, лимон, и села напротив Максима. — Каждый разговор на эту тему оканчивается для нас трагически. Может, не будем? Я просто буду описывать свои сны, а ты читать. Если захочешь, только, давай не будем ссориться!

— Рита, я…

— Пожалуйста, Максим, я и в самом деле многого не понимаю, но надо ли? Скажи, кому это надо? Я понимаю, что в одно время сны для меня значили очень много, но не теперь, понимаешь? После нашей встречи для меня важен только ты, и не более. Эта писанина — мое маленькое хобби, желание выплеснуть последние остатки безумия. Я свыклась с этими снами, свыклась благодаря тебе. Благодаря тебе этот мир стал для меня гораздо ближе и дороже всех призраков, вместе взятых. Так что, давай, не будем, ладно? Или ты со мной только ради этого?

— Нет! — твердо ответил Максим. — Ты опять не понимаешь! Я люблю тебя, глупая, а сны… это другое.

— И я тебя люблю, Максим, — решительно ответила я, разрезая торт и стараясь не смотреть на сидящего напротив мужчину. Так просто… «люблю». Ни тебе романтического вечера, ни цветов, просто бытовое и само собой разумеющееся «люблю». И оттого я чувствую себя еще более счастливой… Торт был выбран на славу: темный, политый шоколадом, он мог соблазнить любую женщину.

— А Дал? — я чуть не порезалась, услышав этот вопрос, но спрятала замешательство за маской равнодушия и положила кусок торта на блюдце.

— Дал — призрак, — обдумывая каждое слово, сказала я, придвигая блюдце к Максиму. — Плод моего, ну, хорошо, если ты настаиваешь, то нашего, воображения. Глупо ревновать к призраку.

— А если бы он был рядом? Тут? — не унимался Максим. — Кого бы ты выбрала?

— Это глупый вопрос.

— Это неполный ответ, Рита, — ответил Максим. — Однажды я потребую другого.

— Я не понимаю, о чем мы говорим! — взорвалась я. — Ты меня ревнуешь к призраку, обвиняешь в чем-то! Я не изменяла тебе Максим, ни в мыслях, ни делом, и не надо мне ставить в укор временное безумие! И не говори снова, что я не понимаю, как я могу понять, если ты не хочешь мне объяснить!

— Прости, — примирительно ответил Максим, подойдя к отключившемуся чайнику. — Забудь, это и в самом деле не стоит наших нервов. Я смотрела, как Максим разливает кипяток по чашкам, и вдруг погасила рвущийся наружу ужас — я чувствовала, что это не конец, это только начало. И надо выговориться, надо досказать… но я не могла выдавить ни слова. И через некоторое время, наслаждаясь тортом, я смотрела в глаза Максима, такие нежные, ласковые, в который ютилась любовь, и тихо плакала про себя. Это ненадолго, я знала. Макс слишком хорош, чтобы оставаться со мной навсегда. Но я не могла прекратить описания своих снов. Почему-то мне это казалось важным.

И, главное, я точно знала — это важно для Максима! Увы, но степень его безумства больше моего. Почему? Если бы я тогда знала…

11

«Хорошо быть принцессой, но еще лучше — быть наглой принцессой.

Анлерина добилась своего — Манрад был вынужден сопровождать капризную девушку в прогулке по городу. Погода в тот день была солнечная и теплая. Для принцессы подготовили паланкин, но Манрад отказался занять предложенное ему место на подушках. По едва видным морщинкам на его лице, я быстро сообразила, как он недоволен капризом своенравной девчонки, но Анлерина чувствовала себя не лучше. Мой дух, свернувшийся калачиком на подушках перед принцессой, видел, как изменилось ее лицо, когда она осталась наедине с собой, как ее губы сложились в скорбную складку, а тонкие руки затеребили маленький ажурный платочек. Принцесса была задумчива и мрачна, что не соответствовало ни погоде, ни цели поездки, ни ее победе. Решившись, принцесса внезапно улыбнулась, на моих глазах заставив глаза мечтательно заблестеть, откинула занавеску паланкина и начала беседовать с Манрадом. А что тому оставалось, как не отвечать?

Столкнулись две реки обаяния и вскоре и один, и другой незаметно расслабились, а меня охватило мрачное предчувствие чего-то… может, даже не мрачного, а радостного? Анлерина, на мгновение оторвавшись от разговора, обратилась к Хлое, приказала свернуть в Южный квартал. По лицу Манрада пролегла тень, мне такой поворот показался не лучше, кто-кто, а я-то помнила, как легко было Далу навести в этом квартале хоть какое-то подобие порядка. Мое мнение разделял и Манрад, только, в отличие от меня — вслух:

— Там опасно! — пытался возразить советник.

— Зато там лучшие магазины в столице. Знали бы вы, как вдохновляет людей возможность уклониться от налогов моего отца! — засмеялась Анлерина. — В этом квартале можно найти вещи, равных которым нет во всей стране!

— И лишиться жизни, — хмуро заметил Манрад.

— Торговцы не убивают приносящего прибыль, — засмеялась Анлерина.

— А Южном квартале одни живут торговлей, вторые — охраной торговцев.

И одним и вторым моя смерть невыгодна.