Малая Бронная

Дима отошел. Аля глядела на платформы, груз которых больше похож на свалку тряпья, каждый станок в своей одежке. А она сама что будет делать после отправки последнего эшелона? Вот это вопрос… Работа текла, менялась, но она была. Нужная, спешная, правда, в последнее время ее стало меньше, но она была, была… а дня через три не будет. Что же тогда? Аля растерянно обернулась.

— Простилась?

— Да. Спасибо…

— Уезжаю и я.

Она не знала, что сказать. Не под пули на фронт, а в глубокий тыл, где, говорят, даже нет светомаскировки. И она только кивнула.

— Приказ, — Дима кашлянул. — А давай вместе?

— Я такой «специалист», дороже везти, чем новых обучать.

— Будешь специалистом. Распишемся, и поедешь.

Она испуганно глянула в его ждущие глаза.

— Нельзя же!

Лицо его вытянулось, губы дернулись в злой усмешке:

— Как это я раньше не допер? У тебя небось дружок-лейтенантик завелся? Их сейчас в Москве полно.

Обида подтолкнула на ответ, которого себе не позволяла раньше, сказала откровенно:

— Он «завелся», когда я была малышкой, росли вместе. И он не в Москве, а на фронте.

— Все правильно, а я — дезертир.

— Зачем же так? Я же знаю, как ты бегал в военкомат. И оружие фронту… кто-то должен… Ты хороший. Не могу предать, понимаешь? И… и…

— И не любишь. Как на казнь еду. Хотя бы что-нибудь одно, фронт или ты.

— И фронт, и я — возможная гибель? — фыркнула Аля и, смутившись от неуместной сейчас шутки, опустила глаза на заляпанный мазутом асфальт.

— Буду один, как сыч в горах…

— И мне нет восемнадцати… — стала оправдываться она. — И мама… больна, но работает.

Зачем она все это лепечет? Жалость. Не хочется вовсе его разобидеть. А если бы Игорь вот утешал какую-нибудь свою новую знакомую? Нет, нет и нет!

— Дима, прости.

— Ладно, не бери в голову. Передай своим женщинам привет.

— Почему же сам не простился?

— Начнутся ахи, а то и слезы… Не люблю. Дай лапку, — и протянул свою сильную руку. — Прощай, птенчик, — сжал и тут же выпустил он руку Али и пошел было, но обернулся: — Если что не выйдет с лейтенантом, я буду ждать!

Глядя в его удаляющуюся фигуру, прямую, тонкую, Аля переполнялась раздражением. Не выйдет с лейтенантом… Он что, рассчитывает на гибель Игоря? Нет, Дима не такой. Просто надеется, с Игорем у нее ничего не будет. Да она сама о таком не думала: будет, не будет. Пусть уцелеет, это главное. И все же сомнение Дима заронил. Что может разрушить их с Игорем отношения? Смерть. Разве не погибла мама Димы в бомбежку? Вот отчего ему так плохо, а она ничем помочь не смогла. Как мучительно даже невольно обижать человека.

С перрона ушли последние люди. Паровоз с двумя пассажирскими вагонами скрылся за поворотом ветки, медленно плыли мимо Али последние платформы с оборудованием. Все, уехали.

Аля медленно возвращалась в цех. Смотрела на ровные, послушными рядками стоящие молодые, уже безлистые, деревца. Октябрь шел к середине. Только на газонах живой краской блестела трава, правда, не яркая, чуть коричневатая. И у подножий деревьев прозрачно-желтоватые листочки шевелятся от легкого ветерка.

— Проводила? — спросила Катя, и все отложили рашпили.

— Да. Всем привет.

— Ой, девка, нет все же в тебе сердца, ехала бы с ним, он ведь небось замуж звал, — не утерпела тетя Даша.

Миля, трудолюбиво работая, тихо упрекнула:

— Чего ты, Даша, напала. Для него Аля — мечтание, какая она жена? Девчушка. Пусть другую ищет.

Вынув платок, Катя не крадучись утирала слезы:

— Мой Иванов сказал, через две недели поедут…

— И правильно сделал, долгие проводы, лишние слезы, — погладила Катю по плечу тетя Даша. — Эх, девки, у каждого своя судьбина, и от нее не отвертишься.

Аля с силой давила на рашпиль, тревожные мысли не уходили: если и вправду судьба? Какая же она у нее, у Игоря? Сведет ли их? Лучше не думать, все, все.

19

Пришлось сказать маме все: об эвакуации завода и расчете.

— Когда же?

— Завтра.

— Ничего, подумаем, как дальше жить, лишь бы здоровенькая ты у меня была, — сказала мама ласково.

Вроде не расстроилась. И вот наступило это завтра, отработала точно половину октября и за расчетом. Вышла во двор, а Славик уже ждет, еще вчера договорились вместе отправиться на завод в последний раз.

— Пошли? — невесело заглянул он своими ребячьи-ясными голубыми глазами ей в лицо. — Жаль завода, да?

— Угу. И куда теперь? Заводы эвакуируются, а которые на месте остаются, укомплектованы.

— А моя мама Зина собралась на трудовой фронт.

— Когда?

— Через три дня все от домоуправления едут, она вот тоже.

— Слушай, давай и мы, а? — теперь уже Аля заглядывала ему в лицо.

— Ладно. Только у меня послезавтра еще одна попытка в военкомате.

— А у меня, — словно толкнуло Алю, — будет первая!

— Ты-то чего там потеряла?

— Что и Соня. В общем, обсуждению не подлежит. Решено и подписано. Пошагали.

Утро свежее, даже прохладное, сухое, но бессолнечное, несимпатичное какое-то. Ветра нет, тихо, а кажется, будто кругом мельчайшая пыль, воздух вроде сероватый.