Мальчик, которого стерли

«Я искал встречи, использовал другое лицо, манипулировал им, чтобы облегчить мучения своей жизни. Я использовал фантазию как путь к побегу, но, когда фантазия кончалась, реальность становилась еще более мучительной. Я верил, что он даст мне надежду и свободу, но все, что я находил — еще большее чувство вины, проклятие и безнадежность. Я лгал своим друзьям и семье о своей борьбе и пытался спрятаться от нее. Моя борьба только усиливалась, моя жизнь все больше выходила из-под контроля. Я верил множеству лжи о том, что я недостоин, безнадежен, и что у меня нет будущего. Я отвергал людей, которые могли мне помочь, и шел навстречу тому, что причиняло мне боль».

— Начнем отсюда, — сказал Смид, показывая на С., которая сидела на левом краю группы. — Но сначала давайте вспомним несколько основных правил. — Когда он цитировал правила, то разгибал пальцы, пока не открыл перед нами белую ладонь: — Ничего недозволенного. Проявлять уважение. Никакого приукрашивания, рационализации или преуменьшения того, что случилось, или того, что вы чувствовали.

Кухня за моей спиной сейчас затихла, зал заполнился звуком приглушенного дыхания, солнечный свет на ковре был таким ярким, что, казалось, от него слышалось жужжание.

С. встала и прошла в центр нашего кружка. Сегодня она была в длинной джинсовой юбке, без макияжа, волосы убраны в пушистый «конский хвост». Она была похожа на одну из тех меннониток, что продавали кексы и всяческую стряпню в экономных лавочках маленьких городков по всему Арканзасу.

— Это началось с поцелуя, — начала она. — Я не буду вдаваться в детали, но так это началось. Я думала, это было невинным, но я была неправа.

Искоса я взглянул на Дж. Он послал мне полуусмешку. Готовься, — казалось, говорил он.

— Я делала… ужасные вещи, — продолжала она, читая со смятого листка широко разлинованной бумаги, дрожавшего в ее руках. — Я чувствовала такой стыд. Я знаю, что разочаровала Бога — больше, чем разочаровала. Я повернулась спиной к Богу. Я вступила в греховные отношения с другой девушкой. Это было отвратительно. Теперь, когда я оглядываюсь на это, я осознаю, насколько это было отвратительно.

С. поглядела вниз, на свою юбку. Она закрыла глаза.

— Не бойся, — сказал Смид.

— И поэтому… поэтому… — она не открывала глаз. — Я думаю, поэтому я в конце концов оказалась… с собакой.

Слово «собака» звучало как ругательство, годами кипевшее внутри нее.

Она была на стадии «последствий» своей МИ, на пути к стадии «изменения» («Я хочу измениться. Я устала чувствовать пустоту внутри») — вся схема МИ была создана для того, чтобы вести ее к искуплению. Оставшаяся часть ее рассказа была достаточно прямолинейной, с пачкой готовых фраз для каждой стадии. Ее голос, цитирующий эти фразы, наполнился какой-то гордостью, которой не было всего несколько минут назад.

Сильные стороны: «Я учусь больше полагаться на Бога, доверять Его милости».

Цели: «Я хочу больше читать Библию каждый день, по-настоящему прислушиваться к голосу Бога».

Благодать: «Я вижу теперь, сколько любви мне было даровано, какую благодать пролил Бог на мою жизнь. Я вижу, какой неблагодарной я была в прошлом».

Применение к ступеням: «Я думаю, этот опыт и память о нем больше относится к Третьей ступени. Я приняла решение перевернуть свою жизнь ради Иисуса Христа».

Цитата: «Я взяла цитату из Евангелия от Иоанна, Послания к Галатам и из Псалмов. Мы никогда не можем доверять себе. Каждая частица нашего доверия должна быть обращена к Богу».

Прошли еще трое, четверо, пятеро, их истории соединялись в одну длинную покаянную цепь. Теперь в комнате стоял холод, как в морозилке. Я снова опустил рукава и застегнул пуговицы на них.

— Один из наших новых членов собирается поделиться с нами в первый раз, — сказал Смид, подходя ко мне. Я чувствовал на себе взгляд Дж. Я мог бы сказать, что он пытался подбодрить меня, но от этого становилось только хуже. Я вытащил свою МИ из-под бедра, руки тряслись.

— Ты не хочешь выйти? — спросил меня Смид. Его голос был мягким, вежливым, ободряющим.

Я встал и прошел на середину группы. Откашлялся. Я хотел показать всем, что мне холодно, что я дрожу не от страха, а от холода.

— Не торопись, — сказал Смид.

Я мог бы броситься бежать, подумал я. Мог бы распахнуть стеклянную дверь и бежать по улицам, пока не доберусь до какого-нибудь парка, где смогу спрятаться.

Звон металла по металлу из кухни. Я снова откашлялся и добавил свой голос к общему хору.

ДРУГИЕ ПАРНИ

Я стоял у входа в спальню общежития с картонной коробкой, прижатой к груди, белые бетонные блоки лестничного пролета были покрыты клубками паутины и пыли, и я дышал воздухом здания, которое не было домом: ни белья с цветочным запахом, ни кухонной столешницы, обработанной перекисью водорода, ни страниц семейной Библии, которые, раскрываясь, издают запах десятилетий бережного обращения. Вместо этого я чуял запашок частичного разложения, апатии и того, что я скоро буду узнавать как запах других парней.