Мальчики

Ему хотелось, чтобы скорее заколотили, заперли всё это чужое-отёкшее-бурое… чтобы никогда больше оно не мешало ему вспоминать её мягкие кукурузные косы, тёплую белую шею, в которую он, маленький, тыкался губами и носом… Но когда страшное и тёмное забросали рыжей землёй, и Тамара, подоткнув полы плаща, враскорячку, с особым тщанием водружала на свежий холмик их «с большим вкусом изготовленный» лилейный венок, Жорку вдруг затрясло, как в лихоманке. Он согнулся, закричал, затряс кулаками, затопал резиновыми сапогами, разбрызгивая грязную снежную жижу… Испуганная взрывом его взрослого горя, Тамара обхватила мальчика обеими запачканными землёй руками, и они стояли, обнявшись, и как дети громко выли над бедной маминой могилой.

По обратному пути домой, когда он уже затих, тупо глядя в окно трясущегося по ухабам автобуса, Тамара продолжала молча проливать слёзы до самого дома, оплакивая Жоркино, а заодно уж и своё сиротство; и оба они понимали, что этот день был им послан, чтобы сродниться навеки.

…Надо было уходить; как в таких случаях говорила Тамара, складывая губы в чопорную щёлочку: «Надо и честь знать!» Не без сожаления мальчик отложил вилку и поднялся.

И тут чей-то бисерный голосок отчеканил пять чистых ударов. Жорка обернулся, ища источник этого звука.

Так вот что наполняло комнату невесомым шорохом стрекозиных крыльев: на узорной полочке, прибитой над комодом, он увидел настоящее чудо – стеклянный домик, внутри которого что-то крутилось и трепетало.

– Это… можно посмотреть? – робко спросил Жорка.

– Хо! – Цезарь Адамыч, глянув на мальчика с явным одобрением, вскочил и за шиворот (так показалось) притащил и поставил на обеденный стол тикающий домик. – Молодец, заприметил! Хороший глаз… Это часы. Старинные каретные часы.

– Ка-рет-ные? – почему-то волнуясь, шёпотом повторил Жорка, не сводя восхищённого взгляда с живого механизма, где сквозь стеклянную фасадную панель на весёлом обозрении дружно щёлкали и пульсировали часовые кишочки. Это был настоящий маленький завод – колёса, пружины, циферблат в виде луны, – и всё трудилось и ликовало в неустанном творении Времени. – Каретные…

Он никогда не готовил уроков, но много читал; Ангелина Петровна по соседской доброте шефствовала над мальчиком: приносила из своей библиотеки книги, которые он заглатывал в один присест. Сначала наудачу попросил журнал «Квант», ежемесячную библию любого математика. Там был раздел олимпиадных задач для разных возрастов, и среди решателей проводился конкурс, а в конце года победители без отбора попадали на республиканские олимпиады по математике. Жорка второй год побеждал и второй год на олимпиаду не ездил, так как безбожно врал о своём возрасте, скрывая это ото всех, особенно от Тамары. Опасался, что, узнав о его реальных достижениях, бешеная его тётка перевернёт небо и землю, «дойдёт до правительства», лишь бы только «её мальчик» получил заслуженную награду.