Мальчики

«…Если от Красной набережной долго идти по улице Кирова, дойдёшь до БСМП – Больницы скорой медицинской помощи. Тут сворачиваем влево и по узкой улице вдоль нависшей над головами больницы (бугор он и есть бугор) минут пять топаем до НИИ лепры.

Сколько раз я одолевал эту дорогу в любую погоду! Видимо, отцова любовь к дальним прогулкам передалась мне по наследству.

На вратах данного рая висела табличка: «Научно-исследовательский институт по изучению лепры МЗ СССР». Я попал туда сразу после мединститута, а до того успел поработать и санитаром в проктологии, и фельдшером на «Скорой».

Территория Приюта прокажённых напоминала манящий зеленью Ботанический сад. Собственно, раньше это и был городской общественный сад, восхитительная «Богемия». В юности дед подрабатывал здесь по чайным павильонам: будучи здоровым бугаём, разносил ящики с товаром. Однажды подсмотрел забавную сценку из жизни «обчества» и потом всю жизнь любил её изображать: как щеголеватый официант сгружает на стол перед дородным купцом-татарином чайный поднос и угодливо спрашивает: «Вам чай с лимоном или с молоком?» И тот багровеет, надувается, рукой этак машет: «Наша не беднушка! Давай и то, и другое…». Макароныч считал это очень смешным. Если присутствующие не улавливали «смака», он сердился и кричал: «Так скиснет ведь чай с молоком от лимона, ски-снет!»

Да, и зелено, и благостно: входи, усталый путник, и отдохни душой.

А «мимо Лепры» к тому же – кратчайший путь в новый тогда ещё микрорайон «Звёздный». Однако мало кто по этой улице гулял, лишь машины сновали туда-сюда, увеличивая скорость на данном участке дороги. И причина понятна: от греха подальше, не про нас будь сказано и не к ночи будь помянута проклятая болезнь!

Это самое «от греха подальше» я слышал не раз. Проработал там шесть лет, два года из которых вёл палату прокажённых (потом занимался экспериментальной иммунологией, общаясь уже не с больными, а с мышами-крысами), и, откровенно говоря, с самого начала принял вполне осознанное решение: если заболею проказой, сразу же кардинально с собой разберусь. Я и сейчас уверен, что не струсил бы, а поступил как решил, оборвав дальнейшее убогое существование. Говорю это не с пренебрежением, а с горечью и состраданием – навидался. Тут надо многое пояснить…

Проказа, «бич Средневековья», – загадочная и ужасная болезнь, пожиравшая людей из века в век, – известна с глубокой древности. В Ветхом завете Всевышний насылает на Иова «проказу лютую», как самое непосильное испытание. А уж наша Астраханская область, одна из древних проток Великого шёлкового пути, всегда была старейшим очагом лепры в России: то ли когда-то занесли её сюда торговые караваны из Индии да Китая, то ли процветала она в военных станах и поселениях Хазарии, то ли явилась с казачьими походами, кто уж сейчас разберёт!

Проказа всегда внушала леденящий ужас, обрастая мифами и предрассудками. Человеку страшно представить себя, ещё живого, распадающегося на зловонные останки. Потому и свозили прокажённых на безлюдные острова, дабы не только оградить своё тело от заразы, но и своё зрение, душу свою от созерцания мерзости предмогильного гниения.

На деле-то уши-носы и прочие части тела у больных проказой не «отваливаются», но в запущенных формах возникает процесс мутиляции, когда конечности как бы плавятся, стираются, обугливаются… Смотреть на эти обмылки зябко и страшновато. К тому же лицо «бывалого» больного приобретает так называемые «львиные черты», facies leonine: когда лепромы, бугорки с микробактериями лепры, настолько выбухают на лице, что оно изменяется до неузнаваемости.

Помню интересный случай с одной такой «львицей», с бабкой одной, привезённой к нам откуда-то из средней полосы, из-под Вологды что ли. С проказой там ситуация в целом благополучная, потому и врачи очень долго не могли поставить диагноз.

Лепра так редко встречается, что её забывают; врачи ну совершенно не помнят – что там за параграф они проходили в мединституте по кожвенболезням. Не помнят, не знают…

И тут эта бабка, ещё и с крашенными хной волосами – ну, сущая львица! Пока тамошние медики шарили-искали-мучились, что это за напасть, кто-то додумался прислать фотографии нам, а мы запросили немедленную биопсию, которая и предъявила нам микробактерии лепры, о чём мы вологодским коллегам поспешили сообщить.

Бедную бабку с перепугу, уж действительно как дикую львицу, поместили в жёстко изолированный бокс, чуть ли не железную маску на неё надели. Заходили к ней в противочумных костюмах, чем потрясли несчастную старуху до глубины души. Когда за ней приехал наш сотрудник, простой врач-лепролог, и вошёл к ней без всякой маски, она бросилась к нему, как к родному: «Сынок, голубчик! Забери меня от этих извергов!»

Бабульку-львицу мы изучали потом вдоль и поперёк: никто понять не мог – откуда вообще в благополучной средней полосе выскочила проклятая зараза.